Лейли бросила короткий взгляд на детскую поверх головы младшего сына. Одежда разбросана, мяч упал с этажерки на пол – наверняка из-за сквозняка, который еще и перевернул горшок с фикусом, и никто не потрудился подмести. Ничего страшного, главного достижения у нее не отобрать. Маали каждый вечер едят вместе! Спорят, смеются, разговаривают.
Впрочем, сегодня вечером все немногословны.
Альфа́ раскачивался на стуле, и тот скрипел. Бэмби встала, чтобы налить в графин воды.
Можно подумать, опоздание матери разрушило магию. Тишина была почти нездоровой. И все из-за семи минут? Лейли гнала прочь воспоминания о том, как сама скандалила, если дети слегка задерживались. Ей хотелось нарушить молчание, и она начала рассказывать, как прошел день. Семейные трапезы тем и хороши, что всегда есть темы для беседы. Альфа́ выглядел озабоченным, Бэмби казалась усталой, но постепенно перестала хмуриться. Рубен Либерос ей нравился.
– Он правда назвал тебя маленькой солнечной принцессой? – спросила она. – Ты выдумываешь, мам!
Девушка удивилась, услышав, сколько в мире отелей «Ибис», ей понравилась идея, что можно перемещаться из одного в другой, чтобы переночевать или поработать управляющим. Лейли заметила, как Альфа́ и Бэмби несколько раз переглянулись. Эти двое всегда были неразлучны, но сегодня они выглядели настоящими заговорщиками. Значит, ее опоздание все- го лишь предлог для недовольства. Занятая наблюдением за старшими, Лейли забыла о Тидиане, а тот даже не начинал есть. Ничего веселого, когда все едят одно и то же, но Лейли и тут не уступала. Особенно когда еду готовила бабуля Марем. Тидиан ковырял вилкой холодный кускус, стараясь не ронять крупинки на стол, чтобы не навлечь на себя материнский гнев, но выражение лица у него было мученическое.
– Доедай, сынок, бабуля очень старалась.
Лейли тянула время, заговорила о том, как прошло утро, о своем визите в Бюро, о шансах получить квартиру побольше при посредничестве этого симпатичного Патрика (или Патриса?).
– Надо же, какой удачный выдался день, – прокомментировал Альфа́. – Тебе сегодня встречались одни добрые самаритяне
Бэмби закатила глаза, бросила красноречивый взгляд на четыре кровати в спальне: «Пока-то наша нищета никуда не делась…»
– Мам, уже остыло…
Тидиан уронил вилку. Кускус рассыпался по столу, как песок. Цыпленок плавал в подливке между репой и кабачком. На секунду Лейли захотелось отвесить сыну оплеуху: ведь регулярно разыгрывает один и тот же спектакль! – но она взяла себя в руки. Бить ребенка? Никогда! Нужно терпеть. Господи, ну почему работающие матери должны проявлять больше терпения, чем все остальные? Тидиан еще не принялся за цыпленка, а Бэмби уже приступила к десерту, взяла себе натуральный йогурт. Лейли только сейчас заметила, что дочь накрашена сильнее обычного и слишком уж торопится. Может, отсюда и глупая злость на мать?
