– Она бредит, да?
Агата кивнула.
– Намочите полотенце, пожалуйста.
Нэнси открыла шкафчик с раковиной, пока Агата держала голову больной.
– Зачем он ему сказал, дурак безмозглый! – Кэтрин повысила голос. – Все равно что сам спустил курок!
– Все будет хорошо, только лежите смирно…
Нэнси протянула Агате мокрое полотенце и встретилась с ней взглядом.
– О чем это она?
Та приложила палец к губам.
– Такой шок… Никто не смог бы… – Кэтрин мотнула головой, сбрасывая полотенце.
– Нужен врач, – прошептала Нэнси. – Я позвоню?
Агата покачала головой.
– Врач ничем особо не поможет. Во время войны мне приходилось иметь дело с инфицированными ранами – тут практически то же самое: организм должен справиться с лихорадкой. Нам остается лишь наблюдать и пытаться сбить температуру.
– Тогда будем дежурить по очереди, – решила Нэнси.
– Разве вы не понимаете? – Кэтрин вдруг села на постели, широко открыв глаза. – Они говорят – ваш муж умер!
Она схватила Агату за воротник блузки, выкручивая ткань между пальцами.
– Он сделал это у подножия пирамид, словно принес жертву…
* * *
Следующие несколько часов Агата с Нэнси тихо перемещались из одного купе в другое, совсем как монахини ордена со строгим уставом. Нэнси велела проводнику не стучать в двери до утра. На ужин он принес им жаркое в мисках – жидкий суп с невнятными кусками мяса; Кэтрин оказалась права насчет качества еды.
Слава богу, что у них есть пахлава, думала Нэнси. Даже мятые и раскрошившиеся, божественные кубики просто таяли на языке.
Над Мраморным морем садилось солнце. Прибрежную линию усыпали небольшие островки; в угасающем свете они походили на серые холмики, словно стая китов нежилась в воде. Поезд свернул влево, удаляясь от побережья, и принялся карабкаться по горному серпантину.
Нэнси прислушалась. Никаких посторонних звуков, лишь отдаленное пыхтение паровоза да ритмичный перестук колес. Должно быть, Кэтрин еще спала.
Обрывки ее лихорадочной речи рассыпались в голове, как бусины с порванного ожерелья. «У него пистолет»… «Зачем он ему сказал, дурак безмозглый»… «Они говорят – ваш муж умер»… «Он сделал это у подножия пирамид»… Что произошло? Неужели муж Кэтрин покончил с собой? Мысль о том, что кто-то осуществил ее робкую попытку, парализовала своей неотвратимостью. Что же ему такого сказали, ради всего святого?! Интересно, насколько Агата в курсе личной жизни соседки? Может, та успела излить ей душу, как и она сама?
Когда поезд окутала темнота, Нэнси сменила Агату у постели больной.
