По опушке семенила маленькая цепочка детей мал мала меньше со связками валежника на согнутых спинах. Последний карапуз тащил за собой бревно больше него ростом. С низовых лугов доносился глухой звон колотушек — мальчишки били по котлам, отгоняя волков от Большого-И-Старого. Сам Большой-И-Старый дремал в загоне, накормленный ягелем до осоловения. Цепь, которой он был прикован к колышку, вождь укоротил, чтобы зверь мог только жрать и спать, накапливая жирок.
Головня подступил к женскому жилищу, сдернул колпак и потянул на себя дверное кольцо.
— Здорово повечерять, девоньки! Можно к вам?
Прищурился, разглядывая обстановку. Боком к нему сидел тщедушный Лучина, с сосредоточенным видом теревший ладонями плечи. Поближе ко входу полукругом расселись девки: Искра, Огнеглазка и Горивласа. Дочка Сияна держала маленькую желтую костяшку с двумя глубокими царапинами поверху. В двух плошках по сторонам от нее горели слабые огоньки — пляшущие тени скользили по склоненным жердям, по пустому мешку от кумыса, висевшему за очагом, по тюкам с барахлом, по ровдужному пологу. Огнеглазка сидела, скрестив на груди полные руки и наморщив лоб. Горивласа ожесточенно жевала прядь волос.
Увидев Головню, Искра поднесла к губам указательный палец, а Огнеглазка спросила, подбоченившись:
— А подарок принес ли какой?
— А меня уже недостаточно что ль? — ухмыльнулся Головня, просачиваясь внутрь. — Гляжу, у вас тут недобор…
— Будто и не знаешь, какие нынче подарки нужны: оленьи ребра, говяжий язык, кобылье молоко, медвежий жир… А то все рыба да заболонь с моченым мхом. — Внучка Отца Огневика потерла нос.
Головня не обратил на нее внимания.
— Варенихи нету, что ли? — спросил он.
— К Пылану ушла. Жароокая занедужила, вот и ушла. Не слыхал разве?
— Я ж за дровами ездил. А что, сильно занедужила? — Загонщик присел возле Искры, подтянул колено к подбородку.
— А как все недужат? — откликнулась Огнеглазка. — Без мяса тело слабнет, а уж болезни тут как тут.
Она говорила медленно, с растяжкой, как сквозь сон. Головня и сам был точно в тумане, постоянно одолеваемый дремотой. Мяса, настоящего оленьего или говяжьего мяса, он не видел с того самого дня, когда у загонщиков кончилась кровяница. Подумать только — кровяница! Это же — требуха, пища для собак и зверолюдей. В другое время она и за еду-то не считается. А нынче и кровяница шла за лакомство. Сурово взялся Огонь за своих чад, так и лупил, так и лупил, спасу нет.
— Гадаете что ль? — спросил Головня.
