Услышав имя жениха, сестра поморщилась.
– Будь по-твоему, – коротко бросила она и, не говоря более ни слова, прошествовала к выходу.
– Ке… – я было рванулась за ней, но Констанца меня задержала.
– Приглядывай за сестрой, девонька, – предупредила она. – Хорошенько приглядывай.
– А я чем занимаюсь? – огрызнулась я. Беречь семью, присматривать за родными всегда было моей заботой, моей и маминой. Мама ведала гостиницей, которая давала нам крышу над головой и средства к существованию, а я пеклась о тех, кто превращал жилье в полноценный дом.
– Правда? – Бабушкины темные глаза буравили мое лицо. – Имей в виду, присмотр нужен не только Йозефу.
Я нахмурила брови.
– Ты о чем?
– Забыла, какой сегодня день?
Иногда было проще уступить Констанце, чем игнорировать ее речи.
– И какой же? – со вздохом спросила я.
– День, когда умирает старый год.
По моей спине снова пробежал холодок. Наша бабушка упорно придерживалась старых законов и старого календаря, согласно которому в последнюю осеннюю ночь год завершается, и грань между мирами делается тонкой. В эту ночь существа, населяющие Подземный мир, выходят наверх, чтобы провести здесь всю зиму до самой весны – начала нового года.
– Сегодня – последняя ночь года, – промолвила Констанца. – После нее приходит зима, и Король гоблинов выезжает на поиски невесты.
Я отвернулась. Раньше я и сама вспомнила бы это без подсказки. Раньше вместе с бабушкой стала бы посыпать солью все подоконники и пороги, чтобы обезопасить дом на эти жуткие ночи. Раньше, раньше, раньше… А теперь я уже не могла позволить себе роскошь предаваться буйным фантазиям. Настала пора, как сказал апостол Павел коринфянам, «оставить младенческое»[4].
– Некогда мне слушать эту чепуху. – Я отодвинула Констанцу в сторону. – Дай пройти.
Скорбь еще сильнее углубила борозды на старческом лице бабушки, скорбь и одиночество. Сутулые плечи сгорбились под тяжестью верований. Она давно несла груз этих верований в одиночку. Никто из нас уже не верил в Der Erlkönig – Эрлькёнига, Лесного царя, Короля гоблинов, – никто, кроме Йозефа.
– Лизель! – крикнула снизу Кете. – Можно одолжить твою красную накидку?
– Выбирай с умом, дева, – не унималась Констанца. – Йозеф – вне игры. Когда Лесной царь вступает в игру, то ставит на кон все.
Я встала как вкопанная.
– Да о чем ты толкуешь? Что за игра?
– Это у тебя надо спросить. – Взгляд Констанцы посуровел. – Желания, загаданные во тьме, влекут за собой последствия, и Владыка Зла потребует за них расплаты.
