– Именно это я и хотела знать. – Бея взяла билеты из автомата и протянула Аннушке. – Вот, возьми ты. Ты из нас больше всех тянешь на взрослую.
Это была правда. Аннушка действительно была уже практически молодой женщиной. И если бы она накрасилась, это бы вовсе не выглядело как грим на детском маскараде.
До поезда оставалось еще немного времени, и мы решили изучить наше походное снаряжение на предмет чего-нибудь перекусить. Вроде там был хлеб в вакуумной упаковке. Иветта выудила со дна своего вещмешка три нитки бус Инкен: камешки, янтарь, валяные шарики, – все желтое. С отвращением бросила их на асфальт. Они лежали на платформе, как несчастные цепочки событий. Гнойные, поднятые со дна водоросли с рыбьими икринками.
– Подними! – сказала Бея. – Не надо оставлять следов.
– Мы же ничего противозаконного не делали.
– Это неизвестно.
Иветта подняла бусы. И осталась стоять с ними в руке.
– Положи обратно! – Бея кивнула на вещмешок.
– Я их носить не буду, – дрожащими губами сказала Иветта.
Аннушка тут же оказалась рядом.
– Носить их буду я! – Она распутала бусы и повесила себе на шею: камешки, янтарь, валяные шарики. Теперь на ней было три нитки бус. Нет, четыре: четвертая – под футболкой. Кожаный шнурочек выглядывал из-под ворота. Она вытянула кулон, сняла через голову, поцеловала, зажав в кулак, и запустила в кусты. Эта вещица – серповидный кулон, может, месяц – сверкнула и шлейфом потянула за собой кожаный шнурок.
Иветта взвилась.
– А ей… ей, значит, можно разбрасывать тут свои кулоны?! – выпалила она, задыхаясь. – Ей можно оставлять здесь следы? Пусть она сейчас же…
– Да, ты права, – сказала Бея. – Это было не очень умно.
Ее руки поднимались и опускались, как бы стараясь успокоить Иветту.
Та же продолжала шипеть:
– Значит, с ее стороны это не очень умно, а с моей – глупо?
– Поезд, – прервала спор Антония.
Он был голубого цвета. С большой надписью «Подвезем с удовольствием» на вагонах.
Идею распределиться по поезду, чтобы не бросаться в глаза, мы сразу отбросили. Весь поезд состоял из двух вагонов, насквозь просматривающихся. Если бы мы расселись по всему салону, это бы точно выглядело странно. Маловероятно, что в этой местности семь девочек примерно одного возраста могут не знать друг друга. Если тут вообще найдется семь девочек нашего возраста. Первые станции, через которые мы проехали, назывались Швербоден, Хартлос и Альтендорф. Какое-то унылое захолустье, все ясно.
Кроме нас в поезде никого не было. Только контролеры. Один старый, другой молодой. Мы сели в той части вагона, где сиденья складываются и можно везти велосипеды.
