Фрайгунда засунула псу палец в глотку. Животное задыхалось, глаза у него стали как безумные мячи. Потом его начало рвать. Пеной и кровью. Фрайгунда работала пальцами как столовыми приборами: палец-нож и палец-вилка методично разрезали пузыристую кашу и как будто ничего не находили. Но она продолжала искать.
Я выдохнула из себя отвращение.
– Он сломался! – сказала Рика и показала на хрипящую собаку, внутри которой бродило и зрело что-то такое, что скоро резанет нам по ушам.
Тут Фрайгунда вынула руки из лужи блевотины и бросилась к Рике.
На какой-то миг она зависла в воздухе…
А потом бухнуло.
Она с такой силой ударила Рику, что голова той стукнулась о стену. Обе девочки рухнули на пол. Одновременно три или четыре других девочки вскочили, стали их разнимать, загалдели. Чьи-то руки схватили Фрайгунду и оттащили от ее жертвы. Собаки с лаем скакали вокруг. Кто-то кричал, кто-то матерился. Чей-то голос все время повторял:
– Спокойно! Послушайте меня! Спокойно! Послушайте меня!
Я уже не понимала, что делаю. Фрайгунда стряхивала с себя девчонок. Остановить её не смог бы никто – она остановилась сама. Провела по лицу – этими руками – и пошла обратно к Демону.
Все остальные, и я тоже, остались около Рики. У нее из затылка текла кровь. Рика постоянно трогала рану и смотрела на свои руки. Мы склонились над ее головой. Все в крови, волосы, Рикина недоверчивая рука.
– Пустите Аннушку! Отойдите все! – сказала Бея.
– Она должна подойти сюда. Помочь мне с собакой! – послышалось из другого угла.
– Ушибленно-рваная рана, – пробормотала Аннушка. – Я сейчас мало что могу сделать. Для начала – промыть.
Кто-то дышал мне в плечо. Пахло дождем и железом. Илом и псиной.
– Нужно обрезать волосы вокруг раны.
У кого-то на ноже были маленькие ножнички. Кто-то принимал отстриженные волосы, передавал их дальше. Из рук в руки. Мы все прикасались к ним – коричневым пучкам с кровью. Ритуал, который связывает группу навсегда. Фрайгунда не принимала в нем участия. Не считая дребезжания больной собаки и дождя, было тихо.
– А теперь обмыть.
По рукам пошел жестяной котелок с водой. С плавающим там лоскутом – разорванным полотенцем.
В этот момент мы были больше семьей, чем друзьями. Разница, наверное, в отсутствии болтовни.
Первое, что Рика сказала спустя долгое время, – ответ на вопрос Фрайгунды, сколько времени:
– Без двух минут первобытный человек.
– Хочешь еще разок пролететь по туннелю?
– Нет, прелестная Фрайгунда, не хочу. Просто во время прошлого полета часы разбились.
