.
Наплыв в маленький город от 50 тысяч до 150 тысяч человек не мог не вызвать всплеск насилия. Власти пытались бороться с преступностью привычным способом – устраивали публичные казни[237]. Одновременно они устанавливали определенные правила пребывания и нормы услуг для гостей. К примеру, «каждые четырнадцать дней надлежало менять скатерти, простыни и все, что нуждалось в стирке»[238]. Определенную проблему создавала организация пропитания для гостей и их лошадей (около 30 тысяч голов), но окружающая местность была плодородной и обеспеченной продуктами, а реки гарантировали своевременный подвоз. Повара разъезжали по улицам с мобильными печками, предлагая булки, крендели и разную выпечку, начиненную мясом. На постоялых дворах и в импровизированных ларьках и палатках можно было заказать и обычные мясные блюда, и дичь, и экзотику: дроздов, кабана, оленину, барсука, бобра, выдру, зайца. Для тех, кто предпочитал рыбу, в изобилии имелись угри, щука, осетр, сарган, лещ, белорыбица, пескарь, сом, бычок, елец, соленая треска и сельдь. «Продавались и лягушки с улитками, – добавляет Рихенталь брезгливо. – Их покупали итальянцы»[239].
Бытовые условия пребывания меньше всего беспокоили Коссу. Вопреки его желанию на соборе решили организовать работу и проводить голосование «блоками» наций – итальянцев, французов, немцев, испанцев и англичан, – и это значительно ограничивало как его собственную роль, так и влияние сторонников. Видя, что теряет власть, папа сделал ставку на престижность престола. Если он не может воспользоваться моральным превосходством, то ему по крайней мере принадлежат церемониальные преимущества. Понтифик должен продемонстрировать всей ассамблее, что для них он – не лис из Неаполя, а викарий Иисуса Христа, воплощение духовной святости и мирского величия.
28 октября 1414 года Косса въехал в город на белом коне в белой мантии и белой митре. Четверо бюргеров несли над ним позолоченный балдахин. По бокам шествовали два графа, римский и германский, уцепившись за уздечку. Позади скакал всадник, на седле которого покачивалось древко с огромным зонтом – Рихенталь принял его за шляпу – из ало-золотой парчи. Широченный зонт, под которым могли уместиться три коня, был увенчан золотым набалдашником с золотым ангелом, державшим крест. Затем следовали тоже верхом на конях девять кардиналов – все в длинных красных мантиях, с красными капюшонами на плечах и в широких красных шляпах. Далее можно было заметить большую группу сотрудников курии, в которой был и Поджо, клерков и слуг. Впереди процессии гарцевала цепочка белых коней в красных попонах. На восьми из них перевозился гардероб папы – свидетельство его особой озабоченности своей церемониальной представительностью. Девятый буцефал, на голове которого позванивал колокольчик, нес на спине шкатулку из позолоченного серебра, накрытую красной тканью: к ней были прикреплены два подсвечника с горящими свечами, а внутри ларца, служившего одновременно шкатулкой и склепом, находились Святые Дары – кровь и тело Иисуса Христа.
