Я, молча, кивал, переваривая сказанное, а легионер пошарил около Сереги и поднял с пола то самое злополучное для нападающих кольцо.
Показал товарищу и тот что-то со смешком ответил. Оба захохотали, но осеклись вдруг, виновато глянув в мою сторону. Мне было на них плевать. Когда-то в «Повести о настоящем человеке» я прочел насчет безразличия такого казалось бы общего понятия как смерть.
Сегодня погиб не их товарищ, а значит когда-то и я в подобной ситуации буду, например, безразлично рассматривать горизонт, прибрасывая, что бы сожрать на ужин…
Парни оказались хозяйственными: вместо того чтобы отправить злополучную гранату попросту за борт они напару быстро устроили кольцо с одним усиком на место, и «сапер» по-свойски подсел ко мне.
— Сувенир, — протянул он ладонь, на которой лежал рубчатый шарик, — Презент, май френд.
— Бери-бери, — прозвучал из-за моей спины голос моей воительницы, — Респект тебе, Фэйс. Уважуха от коллег…
Я протянул руку, но легионер ее чуть придержал и жестами пояснил, чтобы я обходился все-таки с гранатой поаккуратней.
Неожиданно Карина крикнула что-то гортанное на китайском, и эскулап с одни из матросов добравшиеся таки под шумок к дверце, из-за которой нас штурмовали — остановились.
Эскулап жестом показал матросу подчиниться, а сам попытался объяснить Карине, мол, капитану нужна срочная помощь. Однако после пары резких фраз он покорно заткнулся и присел.
— Че сказала-то? — разлепил я, наконец, пересохшие губы.
Голос оказался хриплым и звучал откуда-то изнутри и со стороны одновременно. Резкая боль в контуженом когда-то на учениях еще в Советской Армии ухе прояснила ситуацию. Скорее всего, сырость, нервы и сегодняшний грохот в закрытом пространстве доконали мою перепонку, и она попросту отказалась на сегодня работать.
— Как че сказала? — Удивилась моему вопросу девушка, — Я бы сейчас этого козла за Серегу на ленты порезала, если б дали… А им сказала чтоб ждали, и помощь ему скорее всего не понадобится…
Я промолчал. Мне не хотелось никого убивать. Подумал еще только, что спецназ с его вечной движухой и домом где ночь застанет — все-таки не мое…
Неожиданный шум на входе заставил всех обернуться, а в двери сейчас заходил Джинн «со свитой».
На озлобленном лице шефа ясно читался приговор.
— Рандэбаут! — рявкнул он хорошо поставленным голосом без малейшего намека на педагогичность.
На мое удивление всегда непокорная Карина твердо шагнула к нему до стойки смирно и зачастила на английском, видимо докладывая обстановку.
