— Вы теперь как все, — гукнул Лёва, — Привыкайте. Две минуты на сборы. — И хлопнул дверью.
— Фэйс это обо мне? — тащил я из-под койки берцы — сбросил их, как только пришел, рассчитывая поспать. Звучал я тоже видимо не очень довольно…
— Радуйся, дурень! — отозвалась Карина, и в голосе ее на самом деле звенели радужные нотки, — Теперь даже Серенький в этой команде на полных правах — самое страшное у спецов — обезличка.
— Рубан, — позвал я старого товарища, молча карабкающегося на койку, — Ты-то кто теперь? Колись давай…
— Лавер, — односложно отозвался Саня и глянул злобно своим упрямым глазом, мол, доволен?
— Любовник? — захохотала Карина, — Смотри, как тебя опять подметили… — Действительно еще в Новосибирске, до заварухи в Гуанчжоу, спецы навесили Сашке прозвище «Красавчик». Теперь же он стал Любовником. — Пошли «Рожа», — спрыгнула с койки Карина.
Рубан сверху коротко-издвательски хохотнул.
— Фэйс, переводится как лицо, — неожиданно заговорил Серж, — Рожа, как-то по-другому…
— Маг, — отозвалась наша воительница, — Рожа на английском — маг. Они Миху просто уважительно назвали, хотя имели в виду, конечно же, его рожу…
* * *
Палуба вздымалась и опадала будто спина норовистого коня.
Ноги скользили, разъезжались, и я пару раз чуть не распластался в этой сырости Ночь показалась самой темной в моей жизни. Налетевшие тучи окончательно затянули звездный купол, заставляя ориентироваться больше на внутренние ощущения или фонарик разводящего, что мелькал сейчас где-то впереди.
Помимо свиста ветра и общего рева шторма, что, похоже, не собирался стихать, корабль был полон скрипящих звуков. Казалось, кто-то огромный ухватил его сейчас за корму, вцепился в такелаж и крутит-крутит, пытаясь вывернуть наизнанку или переломить…
Фонарик моргнул еще разок, и замер, покачиваясь в дверном проеме.
— Ваш пост — мостик, — ставил задачу Лёва, и я подумал, что все-таки он хохол — слишком уж по-начальнически тот сейчас говорил. Сильно хотелось его осадить, но решил ориентироваться на Карину. — Никто из этих, — продолжая, тыкнул пальцем в слабо освещенную лестницу наверх разводящий, — Не знает, что Карусель рубит в китайском. Основная задача — не допускать посторонних, ну и, конечно же, слушать…
Оказалось, вход на мостик кроме капитана разрешён лишь второму помощнику. Помимо этого было много разных мелочей — иными словами караул оказался ответственный.
Капитан сухогруза выглядел настоящим снобом.
Щегольский китель висел на мягком кресле, а сухопарый китаец в фуражке с якорями всматривался сейчас в приборы, не обращая на происходящее вокруг ни малейшего внимания.
