И потребность любви ее мучила тоже, потребность тепла и мужской ласки. Но — странным образом — любви кого-то другого, а не бывшего своего мужа… Может, она вовсе и не любила его?.. Янош был славный, покладистый, в работе себя не жалел, пил в меру, ссорились они не больше, чем положено, и даже в постели им было хорошо друг с другом. Почему она вышла за него? Пожалуй, потому, что не видела в нем ничего плохого. Он считался у приятелей добрым товарищем, но ни у кого не возникало мысли, что из него, скажем, вышел бы неплохой бригадир. Жофии порой приходилось напрягать все силы, чтобы воспроизвести в памяти неясные и все более тускнеющие черты мужа… Значит, тело ее жаждало близости не мужа, а какого-то другого, неведомого мужчины. Это была бы невосполнимая потеря, величайшая несправедливость, думала она, если ее молодое, упругое тело увянет, так и не изведав страсти.
…Жофия услышала ритмичный стук, будто каким-то тупым предметом ударяли о толстую доску. Она долго не могла понять, где это стучат. Встала с постели, осторожно прокралась к открытому окну и выглянула сквозь щель в занавеске. Кованая ограда перед цветником переходила в глухие дощатые ворота; в ворота кто-то стучал кулаком. При свете отдаленного фонаря она по пиджаку в крупную клетку узнала Дяпаи. Жофию охватил ужас. Значит, вот до чего дошло. Не стыдятся посреди ночи стучать у ее ворот! Неужели думают, будто она впустит ночных гостей? Нет сомнения: они именно так и думают. Ведь знают, что в доме нет мужчины, который дал бы им от ворот поворот, и в эту пору даже свекровь в отлучке и помешать не может. Да и средь бела дня навязчивых ухажеров только свекровь сдерживает… Жофию у открытого окна била дрожь: как ей быть? Крикнуть Дяпаи, чтобы убирался прочь? А вдруг он еще пуще распалится да, чего доброго, влезет в окно? Если, конечно, его хватит на такую прыть, ведь и так ясно, что Дяпаи пьян, на трезвую голову «господин инженер» не позволил бы себе такой выходки. Но если его не утихомирить, то он перебудит всю округу, и что тогда подумают о вдове? Если Дяпаи в ворота ломится, знать, не впервой это делает, видно, имеет право стучать у ее дверей посреди ночи…
Жофия в отчаянии огляделась по сторонам. На другом углу палисадника, под сосною, вспыхнул огонек сигареты. Боже правый, да никак их двое! Осторожно, стараясь не шуметь, она начала закрывать окно. Огонек сигареты поплыл к калитке, и Жофия услыхала хорошо знакомый молодой голос:
