Вот и в эти майские сумерки по пути с работы домой первым «заглянул» Дяпаи, бригадир шоферов: не надо ли, мол, Жофике подвезти чего, а то он выделит машину. Раздобревший сорокалетний мужчина, который двадцать лет назад, в студенческую пору, слыл «киноактером», по-прежнему питал пристрастие к светлым пиджакам в крупную клетку и производил впечатление состарившегося комика-танцора. Жофия усадила его на кухне — ослепительно белые шкафы, стол и табуретки, сверкающая медная посуда, пол, выложенный красным кирпичом, — выставила на стол вино в синем кувшине и напустила на непрошеного гостя свекровь.
Еще не старая, шестидесятилетняя свекровь была, что называется, в силе, и Жофии без нее пришлось бы туго. Если на работу надо было выходить раньше обычного, бабушка отводила детей в ясли, под вечер приводила их обратно, после чего, казалось бы, могла отправляться восвояси, но ее больше интересовали заглядывавшие к Жофии мужчины, чем собственный муж, который к вечеру, как правило, уже успевал нализаться. А тут у свекрови была возможность долго и всласть почесать языком, обсусолить все большие и малые события сельской жизни, которые, по ее мнению, касаются и ее лично.
Следующим «заглянул» Амбруш, низенький и широкоплечий шофер; осторожно придерживая длинным синим фартуком, он спустил из кузова двухсотлитровую бочку с керосином на зиму, вкатил ее на место, в дровяной сарай, и, утирая подолом рубахи вспотевшее лицо, с довольным видом направился в кухню. Однако при виде кислой физиономии своего бригадира и оживленно болтающей тетушки Мани улыбка сошла с его лица; он отказался присесть, предложенный ему стаканчик вина испуганно оттолкнул и ретировался во двор. Ему не повезло: Жофия купала детишек в ванной.
Наведались и другие посетители: Виктор, молодой агроном, — предупредить, что завтра спозаранку надо будет отправить партию цветов; районный врач — поинтересоваться, прошли ли у Жофии головные боли; Мароши, еще один шофер, — сообщить, что завтра на доставку цветов выделена его машина; Келемен Реже, секретарь сельсовета, — порадовать, что ему удалось выхлопотать для вдовы налоговые льготы; Рабшиц Вереш, сторож в охотничьем хозяйстве, — этот рассказал, что на следующей неделе будет отстрел кабанов, так не подбросить ли свежатинки? Каждому из них пришлось удовольствоваться лишь приветливой общительностью свекрови — эта ведьма насовсем тут обосновалась, что ли? — да стаканчиком вина. Дольше других держался Дяпаи; однако и он, не выдержав тошнотворно скучной, глупой болтовни, скрепя сердце вежливо распрощался. Ни разу не удавалось ему побыть с молодой вдовой наедине. Даже в присутствии свекрови он ее почти не видел. Дяпаи чувствовал себя до такой степени униженным, что едва удержался, чтобы не пнуть ногой собаку, уставившуюся на него осоловелым взглядом.
