Судьи покинули зал, охранники тоже ушли.
Односельчане окружили женщину.
Может, и ему надо подойти к ней?
А ноги будто приросли к полу! Он думал: где же ему ночевать сегодня, завтра и потом? Сын понял, что с этой женщиной, которая когда-то была его матерью, он больше не сможет жить под одной крышей.
Мать подошла к нему сама.
— Есть у тебя при себе деньги?
Сын полез в карман, он так и не мог заставить себя посмотреть в глаза матери.
— Конечно, — прошептал он.
— Сколько?
— Пять тысяч форинтов.
— Отдай мне. Нужно расплатиться с адвокатом.
Сын протянул матери толстую пачку денег и взглянул ей в лицо.
— Я и сам мог бы с ним расплатиться.
— Ты поезжай домой пятичасовым поездом. Скотина не кормлена.
Парень не осмелился сказать, что у них в хлеву больше нет никакой скотины: всю, что была, давно забрали в кооператив. Да и кто бы стал за ней присматривать, пока он находился в больнице, а мать… Вот собаку, ту, правда, жаль. Хорошая такая собачонка, пули…
— А я поеду следующим поездом, — сказала женщина.
— Ладно, — прошептал сын.
Мать посмотрела ему в лицо.
— Ты не простыл?
— Почему вы так думаете?
— Хрипишь что-то.
— Э-э, пустяки, — махнул рукой парень. Он почувствовал облегчение уже от того, что им не придется вместе возвращаться домой. Значит, в запасе есть еще какое-то время, и он обдумает, как ему жить дальше… А и правда, как ему жить? Боже праведный, как же ему относиться к этой женщине, ведь он теперь даже не знает, кто она: мать или не мать?
Машинист паровоза слишком поздно заметил бредущую по путям старуху: стоял ноябрь, и вечерами туман рано ложился на землю. А видела ли сама женщина надвигающуюся на нее смерть, этого нам уже и не узнать никогда, друзья мои.
Перевод Т. Воронкиной.
Когда умирает старик, мы говорим: «Знать, пора пришла. Все там будем». Если же смерть уносит молодого, мы испытываем бессильное возмущение и жалость. Жалость по отношению к умершему, к живым — и по отношению к самим себе.
Жофия Буркали овдовела в двадцать шесть лет, можно сказать, в начале супружеской жизни! Всего четыре года назад они с Яношем поженились, обретя временный приют в ветхом бабкином домишке, и надо же было так случиться, что за полгода до несчастного случая они затеяли строительство собственного дома. Дом был уже поставлен, оставалось только оштукатурить его внутри и снаружи, а вдова с двумя малолетками ютилась в клетушке, сохранившейся от старых времен. Дрожь пробирала при мысли, что в клетушке им придется и зимовать, а на какие шиши достраивать дом?.. И вообще — как жить дальше? Два года она сидела дома с детьми, ни заработка, ни сбережений, вся наличность — несколько сотен от последней получки мужа, а еще огромный долг банку за предоставленный кредит.
