В стране шла кардинальная перестройка, и Эржебет Галгоци не могла быть только регистратором событий. С начала пятидесятых годов она — хроникер, адвокат и обвинитель деревни, все заботы и радости которой знала не понаслышке. Галгоци — в гуще народной жизни, с юношеским азартом и пытливостью исследователя анализирует она самые насущные проблемы села. В эти годы читательское признание завоевали не только ее «крестьянские» рассказы и повести, но и ее «безжалостные репортажи» — так назвал известный венгерский писатель Иштван Галл очерки Галгоци о социальном преобразовании деревни, позднее составившие книги «Безжалостные лучи» (1966) и «Социализм под камышовыми крышами» (1970). Не все проходило гладко на селе, трудно преодолевалось наследие старого, феодального уклада, не все делалось с соблюдением законности. Желание разобраться в этой сложной эпохе, стремление к прямому, активному вмешательству в жизнь и побуждало писательницу к написанию репортажей.
«Репортаж, социография, по крайней мере, для меня, — говорила Галгоци, — походят на захватывающее судебное разбирательство, разница только в том, что дело, которое ты расследуешь, нельзя довести до конца, потому что жизнь все время движется вперед и окончательное решение вынести трудно».
Читатели уже знали: если Галгоци выступает с репортажем, значит, опять где-то нарушена законность, кто-то запустил руку в государственный карман, кого-то незаслуженно обидели, и высоко ценили ее воинственную непримиримость, ее беспощадность ко всему, что тормозило становление новой жизни.
«Если бы я был современным Остапом Бендером, — признается Понграц Галшаи, журналист, одно время работавший вместе с Галгоци в газете, — или бездельником начальником, или бухгалтером, кладущим в карман кооперативные деньги, или вообразил бы, что мне в моей вотчине все дозволено, то, живи я даже за семью горами и семью морями, все равно не чувствовал бы себя в безопасности. Потому что боялся бы взгляда Эржи. Ее спокойного, почти мимолетного взгляда, который тем не менее все замечает и выносит приговор. А после ее приговора меня уже ничто не спасло бы — даже если бы я отбыл наказание или заплатил штраф».
Очерки Галгоци стали важным фактором общественной жизни. Они преследовали и какие-то конкретные цели, но главным в них, конечно, была «не практическая, а человеческая сторона дела». Репортажи Галгоци участвовали в формировании нового мировоззрения, мобилизовывали духовные резервы нации. В них была та же гражданская активность, то же стремление «что-то заметно изменить в жизни», сделать ее лучше, справедливее, как и в советском «деревенском» очерке пятидесятых годов. Очерки венгерской писательницы оказались ко времени в народной жизни, как ко времени были у нас «Районные будни» В. Овечкина, «Деревенский дневник» Е. Дороша, «Владимирские проселки» В. Солоухина.
