.
Существует мнение, что подобные «неофициальные агенты» (главным образом, Садуль и Локкарт) были актуальны, прежде всего, для направляющей стороны, в качестве информаторов правительств Франции и Великобритании. Например, Р. Локкарт специально разъясняет в своих мемуарах, что подобный «неофициальный статус» позволял английскому политическому руководству по соображениям текущей конъюнктуры одинаково убедительно как подтверждать наличие контактов с большевиками в случае необходимости, так и отвергать упрёки в таких контактах. На самом деле, подобный дискурс весьма продолжительное время был актуален и для некоторых большевиков, в том числе после разоблачения Роберта Локкарта. Секретный сотрудник при Президиуме ВЧК Александр Филиппов[403] отстаивал идею разрыва со старой дипломатической традицией, предлагая опираться на сочувствующих идее большевизма иностранцев, что выражают симпатии к рабочим и трудящимся классам, а не на кадровых дипломатов (типа Нуланса и Френсиса), отстаивающих «династические интересы»[404]. В данном контексте понятие «сочувствующего иностранца» было гораздо шире: привычные Садуль и Локкарт рассматривались далеко не единственными благопожелателями Советской России: назывались имена американца Робинса и французского банкира Верстрата[405]. Предполагалось использовать их в качестве экономических консультантов при СНК, задействовав их управленческий, профессиональный опыт. Между тем, Морис Верстрат, коммерческий атташе Франции в России, вице-президент Русско-Азиатского банка в Петрограде, был одним из информаторов правительства Третьей республики. Автор двух монографий о промышленности Российской Империи («Россия индустриальная», «Урал»), он прекрасно знал страну пребывания. Верстрат был одним из немногих представителей Франции, обладавших несколько отличным от своих компатриотов взглядом на происходящие события. Что касается шаткости режима большевиков, он выразился следующим образом: «Провозглашается, что победа большевиков эфемерна, что их власть скоро падет. Я думаю ровно наоборот, что они устоят надолго, что то движение, которое они развязали, гораздо сильнее, чем можно себе представить. Оппозиция чиновников и забастовки банковских служащих имеют один результат — негодяям отдадут ключи от контор и сейфов, что еще более усугубит тяжелую обстановку. И это не значит, что большевики будут отброшены, а бастующие чему-то научатся на собственной шкуре <…>. Большевики располагают мощной силой и жестко ее используют»
