.
После провального наступления «главноуговаривающего» Керенского, союзники потеряли надежду на восстановление боеспособности русской армии. В июле Лавернь констатировал: «Слабость Временного правительства, бездействие образованных классов, опасная идеологическая политика Советов, дающая свободу немецким агентам <…> привели Россию к самой серьезной ситуации. Ослабленная промышленность, нестабильное сельское хозяйство, общество, забывающее внешнего врага и думающее только о партийных ссорах, дезорганизованная армия, неспособная прийти в норму, — это те результаты, которые мы наблюдаем последние 4 месяца. Ситуация очень серьёзная: она может улучшиться, только если сильная, абсолютная, бесспорная власть заменит нынешний призрак Правительства»[330]. В этой обстановке союзники попытались вмешаться и в «губительную экономическую ситуацию», о которой Лавернь трубил всю весну 1917 года. Ее пытались разрешить с помощью аккумуляции сил всех западных промышленников: в конце мая — начале июня «Таффанель собирал совещание промышленников с американцем Хендерсоном и Вандервельде, чтобы оживить экономическую жизнь России»[331].
Летом 1917 года получили разрешение организационные вопросы, связанные с деятельностью Миссии. С 28 июня 1916 года по июнь 1917 г. генерал Жанен неоднократно телеграфировал в Военное министерство, добиваясь уточнения его полномочий по отношению к многочисленному французскому военному персоналу в России[332]. Ответ последовал лишь в июле 1917 года: согласно новому предписанию все французские офицеры вне зависимости от длительности пребывания подчинялись либо военному атташе, либо главе французской Миссии. Полномочия главы миссии в отношении персонала соответствовали тем, что устанавливались для командиров подразделений в колониях и протекторатах и прописаны в декрете Президента Французской республики от 4 апреля 1911 года[333]. Таким образом, французское военное руководство запоздало завершило реорганизацию представительства в России и выстроило жесткую субординацию внутри Миссии.
Если до реорганизации военного представительства в России каждый французский офицер понимал Миссию, прежде всего, как личную задачу или как совокупность обязанностей, положенных ему по должности, то генерал Жанен ощущал себя ответственным за координацию и работу всех французских военных на территории союзной страны. Руководство Миссии стало приобретать «антропологические черты», о чем красноречиво свидетельствует предписание Жанена офицерам Миссии от 13 марта 1917 года. Отныне на повестке дня стояла не только профессиональная компетентность сотрудников в рамках возложенных на них задач («добыть сведения», «составить мнение», «знать свой фронт», «координировать военные усилия»), но и умение наладить диалог с русскими военнослужащими. Жанен предписывал офицерам «вести себя не как в завоеванной стране, не как в гостях», но быть товарищами простыми, сердечными и сдержанными, подавать пример усердной работы и достойной жизни. Он подчеркивал, что «русские охотно констатируют превосходство других, но не любят, когда им об этом напоминают», и, как следствие, чтобы добиться от них принятия каких-либо новшеств, русских нужно подвести к тому, чтобы они сами этого потребовали
