— Но ведь и возбудило тоже, верно?
— Еще как! Когда они раздели меня догола, они развели мне в стороны ноги и привязали ремнями за щиколотки к столбикам по углам кровати. Мне стало страшно, потому что я понял, что теперь нахожусь в их власти. Мне вспомнились эпизоды из фильмов ужасов, и я с содроганием подумал, что эти милые девчонки могут оказаться мужененавистницами. Я едва не описался со страху и вспотел, живо представив, как они станут меня истязать.
— Бедняжка! — покачала головой Сара.
— Но страх мучил меня недолго, — продолжал Гай. — Они оставили меня в покое и занялись собой. Шарна легла на диван, стоявший в углу комнаты, так, что мне было хорошо ее видно, а Ивонна начала вынимать заколки у нее из волос. Мне очень хотелось погладить ее по шелковистым волосам, но, к сожалению, я этого сделать не мог.
— И после этого они принялись ласкать друг друга?
— Нет, они все делали не торопясь. Главной была Ивонна. Она стала массировать Шарне виски и шею, а я смотрел все время на ее большие груди и глотал слюнки. Потом Ивонна стянула с плеч подружки бретельки сарафана, и ее голые груди предстали моему взору во всей своей красе. Мой член дернулся, едва не исторгнув семя.
— И что они сказали, когда увидели это?
— Они занимались друг другом: Ивонна ласкала груди Шарны, большие, как тыквы, и с розовыми сосками. Мне даже подумалось, что они у нее не натуральные, а силиконовые.
Сара заерзала на кровати, задетая восторженной интонацией голоса Гая. Он всегда возбуждался, говоря о других женщинах, и ей это было неприятно.
— У тебя тоже симпатичные груди, — утешил ее Гай. — Но сейчас ведь речь не о тебе, а об этих лесбиянках, верно? Так вот, Шарна постепенно начала возбуждаться и тереть пальчиком свою промежность. Тогда Ивонна ей и говорит: мол, не надо этого делать, я сама этим займусь. Представляешь? И с этими словами она стягивает с подружки трусики. И я вижу ее светло-коричневые волосики в промежности. А на них — блестящие капельки соков. Мне стало плохо, и я заявил, что они меня нарочно мучают, лишая возможности поучаствовать в их игре. На это они ответили, что я ни черта не понимаю в пытках, но скоро они начнут меня мучить по-настоящему. И меня снова охватил страх.
— Так потребовал бы, чтобы они тебя развязали! — сказала Сара. — Я представляю, что ты чувствовал, лежа связанным на кровати в гостиничном номере. Я бы закричала.
— Ты не поверишь, но мне вовсе не хотелось, чтобы они отвязали меня! — признался глухим голосом Гай, и глаза его потемнели. — С каждой минутой я все сильнее возбуждался, но, как это ни странно, мне нравилась роль пассивного наблюдателя.
