— Capitano! Ven aqui!..[2].
Лишь когда распахнулась соседняя дверь, до капитана Борраса дошло, что его матрос, Базилио, не последовал за ними в рубку. А теперь вот вбежал, тяжело дыша, с побледневшим лицом. От страха? Не в силах произнести ни слова, он указывал куда-то в глубину коридора.
— Он что-то нашел, — пояснил капитан. — Пойдемте.
Они поспешили за матросом, спустились по трапу на одну палубу, наткнулись на выгоревший круг в ковре. Почему? Как? Но матрос уже звал их за собой. Теперь они ощущали сильный запах гари. На лайнере что-то произошло. Что-то очень, очень плохое.
Матрос привел их на сигнальную палубу, на которой находились самые роскошные каюты. Они заглянули в распахнутую дверь одной.
Кошмар. Все сожжено, разрушено, уничтожено. Огонь пожрал ковры, мебель, закоптил потолок. В перегородках зияли проломы с рваными краями. Распылители автоматической системы пожаротушения залили все, что не сгорело, водой.
— Что произошло… что, черт побери, произошло на этом корабле?! — прокричал лейтенант Николае. Прокричал, не надеясь услышать ответ.
Так что же случилось с «КЕ-2»?
Сильный ветер гнал на берег влажный атлантический воздух, небо скрылось за тяжелыми серыми тучами. Так что вторая половина дня выдалась темной, как вечер, и первая молния фотовспышкой осветила мокрые от дождя улицы и обшарпанные дома Саутгемптона. Несколько мгновений спустя громовой раскат обрушился на город, сердитым эхом прокатившись по мостовым. И тут же вновь полил дождь, мгновенно наполнив сливные канавы.
Рафаэль Виар пониже надвинул фуражку. Он пересекал Городской причал, стараясь обходить наиболее глубокие лужи, едва увернулся от тяжелого грузовика, спешащего в доки. Легкий плащ сразу промок на плечах, вода уже хлюпала в башмаках. Этот день определенно не годился для осмотра английских достопримечательностей.
Но и на борту оставаться ой как не хотелось. Потому что сухогруз «Полярная звезда» давно уже отслужил свое. Его передергивало от одной только мысли об этой грязной, ржавой посудине. Сухогруз ходил под либерийским флагом, и командовал им грек-педераст. Первый помощник и главный механик, законченные алкоголики, большую часть времени проводили в своих каютах в компании с ящиками дешевого джина. С таким командным составом матросы, которым платили по минимуму, да еще и не всегда, мало что делали, зато много жаловались и ругались. Поскольку Рафаэль работал на камбузе, большая часть оскорблений доставалась ему. Он никого не винил, еда и впрямь была ужасная, но ему не доставляло удовольствия выслушивать всю эту ругань. И теперь он соглашался даже на английский дождь, лишь бы покинуть вонь и грязь камбуза. Но он знал, что вонь эта въелась в его одежду, так что отделаться от нее не было никакой возможности. Однако не мог не уйти, пусть и на несколько часов. Даже если он не мог найти приличного вина в этой мрачной стране, даже если не любил пива. Не мог он оставаться на борту «Полярной звезды». Обрыдла ему эта посудина.
