У нее были милые, хоть и пыльные туфельки из красивой кожи на небольшом треугольном каблучке, голубоватый корсет, поднимающий грудь, и огромная масса прыщей на грудной клетке. Вот самых обычных подростковых белых головок.
— Сколько тебе лет? Это важная деталь в уходе. — Уточнила я, заходя в кабинет.
— Двадцать два. — Почти шепотом проговорили за спиной.
Я с огромным трудом сдержалась от того, чтобы не обернуться и не посмотреть на клиентку еще раз. Она никак не производила впечатление такой молодой девушки, особенно с таким «макияжем».
— Раздевайся и вставай за занавеску, она закрывается, — я показала как, — я сейчас вернусь.
Я ушла за водой и свечами. Пока не решила вопрос со светом, придется довольствоваться тем, что есть.
Когда я вернулась, занавеска была плотно закрыта. Пока я, в свете почти укатившегося за горизонт солнца, размещала источники искусственного света и ведро с водой, за ней нервно сопели.
— Сейчас тебя вымоем. — Я старалась говорить как можно мягче.
Вода медленно и осторожно двинулась к девушке, которая неожиданно тонко взвизгнула, когда воздух поднял ее над полом. Постепенно грязная вода покидала тело девушки и, когда стихия закончила, я подала ей полотенце и халат.
Передо мной предстала юная красотка с огромными пустулезными прыщами по всему лицу, порами на носу размером с лунные кратеры и красивыми оленьими глазами. Пепельная блондинка, тонкая шея, аккуратная фигура, что не скрывал халат, высокая молодая грудь, и такой неприятный изъян.
— Так. — Я некрасиво пялилась на нее, но все же взяла себя в руки. — Давай-ка высушим волосы и посмотрим, что с кожей головы. Садись.
Барышня разместилась в кресле, я просушила волосы и, вооружившись щупом, стала откидывать прядь за прядью. Волосы длинные — гордость каждой высокородной, которые не остригались с рождения и до первых родов, были тонкими, серыми и сильно выпадали. Аккуратный разбор прядей редким гребнем оставил у меня в руках приличный такой клок. Кожа головы была равномерно устлана хлопьями перхоти, так что перед маской для длины придется разграбить Мьялу на сахар и использовать его как скраб, смешав с обычной водой до состояния пасты. Теперь лицо. Мы со свечой переместились, я повесила ее в воздух, и стала внимательно смотреть.
Ничего неожиданного — много крупных воспаленных пустул. Успокоим кожу. Если у Атории кожа такая же восприимчивая, как у Варлы, то к концу недели можно говорить о макияже.
— Значит так. — Я сбегала за сахаром и водой для скраба и теперь их аккуратно смешивала. — Сперва поможем коже головы, потом волосам. Они слабоваты — сейчас будем укреплять. Такую маску мы будем делать раз в семь недель. Кроме того, раз в восемь недель будем состригать длину с волос — не больше пальца за раз, так волосы будут выглядеть намного красивее. Первый раз сейчас, следующий, через две луны. — Оленьи глаза смотрели напугано, но остальное лицо выглядело решительно. — С лицом. Краситься запрещаю. После того, как сделаем кожу красивой, я покажу как сделать так, чтобы макияж подчеркнул красоту, а не уничтожил ее. Кроме того, эти «маски» тебя очень сильно старят. Много воспалений и пустул, так что сначала лечить, потом красить. Всю неделю в свет выходить не будешь, ко мне каждый день. За эту неделю научу тебя правильно умываться, и посмотрю, как кожа воспринимает терапию. На седьмой день покажу повседневный свежий макияж, его придется научиться выполнять самостоятельно. Умываться тоже будешь сама, два раза в день. Ну-ка улыбнись. — Губы растянулись, не показав миру и краешка зуба. — К концу недели улыбаться будешь так. — Я растянула губы, изобразив голливудскую улыбку, сияя во все тридцать два.
