Спустя минуту экипаж выровнял машину и взял курс на базу. Чуть позади «восьмерок», огибая рельеф на предельно малой высоте, следовала пара «Ми-24».
* * *
— Что скажешь? — хмуро поинтересовался состоянием раненых Фролов.
Севший рядом санинструктор ответил:
— У Лешки ничего серьезного — недели три придется походить с повязкой. У Валерки осколок сидит в бедре и легкая контузия — это тоже не смертельно, до свадьбы заживет. Игорь Боровой потерял много крови, но рана головы вроде бы не опасная. Молодому Азизову три пальца оторвало осколком, Симоняну чуток мяса с ягодиц срезало, Викулу пулей зацепило вскользь — плечо.
— А Ромка Иволгин?
— Со старшим лейтенантом дело обстоит похуже.
— Ну, не тяни кота за яйца — говори.
— Пуля вошла в ключицу, задела легкое и раздробила кости лопатки. Надеюсь, ранение жизни не угрожает, но все зависит, как быстро он попадет на операционный стол. Похоже, армия с ним распрощается.
Фролов вздохнул.
«Насколько же все в нашей жизни переменчиво: утром все были живы и здоровы, а сейчас… — подумал он, — Ромка может стать инвалидом и уйти на гражданку. Главное, чтобы выжил! Да и инвалидность в молодые годы — определенно — трагедия. А как же Саня Глушко? Его-то вообще не вернуть…»
* * *
От проклятого хребта до аэродрома, где базировались «вертушки», было не более двадцати минут лета. Разведчики молчали, расслабленно сидя вдоль бортов — отдыхали, размышляли. Вздыхал Фролов, глядя на мелькавшие за круглым иллюминатором склоны гор, и тоже размышлял.
Настроение и впрямь было скверным: опять ощутимые потери. Да и поставленную задачу группа не выполнила, нарвалась на банду, хотя приказ был проскользнуть незамеченными. Но, на войне всякое случается. И не существует таких подразделений, которые всегда побеждают, выходят сухими из воды. Фролов отлично понимал это, но легче не становилось…
Васильев сидел на днище «вертушки», привалившись спиной к желтому топливному баку. На брошенном рядом брезентовом чехле лежал Ромка Иволгин. Голова раненого офицера покоилась на коленях товарища.
Внезапно Васильев почувствовал, как друг теребит его руку.
— Да, Рома, — встрепенулся он. — Ты водички хочешь? Или чехол поправить?
— Нет, — качнул тот стриженой головой. — Я тебе тоже кое-что рассказать хотел. Еще тогда — на привале. Не успел.
— Так сейчас давай. О чем ты хотел рассказать?
— Как меня бабы достали.
— В смысле? Какие бабы? — не понял Васильев.
— Те, которым не нужны семьи и серьезные отношения.
