Последняя обойма | страница 44
— Ох ты!.. — не удержался Еремин. — А мне не везет с этим делом. Никак не удается познакомиться с настоящей красавицей. Боюсь я их, что ли?
Воротин негромко засмеялся.
— Не знаю, кому в данном случае больше повезло: мне или тебе.
— А что с ней было не так?
— Все было так, кроме одного: материлась как последний сапожник. С ней здорово было проводить время: сидеть в кафе, ходить на футбол и хоккей, целоваться и много что еще. Но стоило ей открыть рот, как на меня словно выплескивали ведро помоев. Сашка была из семьи шахтеров в третьем поколении и реально не могла сформулировать ни одного предложения без мата, который служил ей связкой для нормальных слов. А иногда ее выражения, помимо мата, предлогов и союзов вообще не содержали никаких других частей речи.
— Вот это баба! — мечтательно произнес старлей.
— Это точно, — кивнул Воротин. И вдруг хитро улыбнулся: — Ты еще не знаешь самого интересного. Попробуй угадать, какая у нее была профессия?
— Хм… — напряг извилины командир взвода. — Крановщица?
— Нет.
— Кондуктор трамвая?
— Холодно.
— Продавщица мясного отдела?
— Не поверишь. Журналистка! — рассмеялся Стас. — Да-да, она работала журналисткой в одной из газет нашего областного города. Видимо, поэтому она так талантливо и понятно заменяла все глаголы, существительные и прилагательные на обозначения женских и мужских половых органов.
— Как же она брала у людей интервью? — удивленно спросил Еремин. — Как общалась с начальством?
— Понятия не имею. Кроме того, у меня родился еще один вопрос: как она умудряется разговаривать со своими родителями?
— И как же?
— Ну, жениться на ней я не собирался, поэтому не было нужды ехать в родной город и знакомиться с ее предками. Просто при удобном случае поинтересовался. Оказалось, что в их семье потомственных горняков этакая манера общения идет едва ли не с прадедушек и прабабушек, — вздохнул Станислав и замолчал.
Выждав минуту, молодой командир взвода спросил:
— Что же в итоге? Вы расстались или продолжаете встречаться?
— Конечно, расстались, — пожал плечами командир роты, — я даже в страшных снах не представлял такую мамашу своих будущих детей. Да что там дети, если после двух месяцев плотного общения с ней я сам стал выражаться. Даже тогда, когда в этом не было никакой необходимости. Переделать, перевоспитать ее было невозможно — не трехлетняя девочка. В общем, ее длительная командировка в Москву закончилась, я привез ее на Павелецкий вокзал, посадил в купейный вагон, чмокнул на прощание в щечку, и наши отношения как-то сами собой умерли…