— Что-то не нравится мне наш хозяин, — вымолвил он.
— Он просто проявляет дружелюбие, Ли, — сказал Тайко с усмешкой. — Тебе тоже стоило бы попытаться.
Поставив кружку на ближайший стол и пристроив основание стриллина к своему плечу, бард снял с лямки смычок и начал водить им по струнам своего инструмента.
— Olare! — произнёс бард, когда люди стали поворачиваться на звук. — Кто заказывал песню?
— … но сердца иль злато! — пел Тайко. — Свою добычу я продам, ведь я, — он поднял свой смычок и взмахнул им в воздухе.
— Король пир-р-а-а-а-атов! — проревела толпа.
Тайко эффектно закончил песню и спрыгнул со стола под бурные аплодисменты и овации. Он усмехнулся Ли, утирая пот с лица:
— Знаешь, мне кажется даже туйганские женщины оценили!
— И они, вероятно, не подозревают кто такие пираты, — прокомментировал Ли. — Пруд снаружи — самый большой водоём, когда-либо виденный большинством из них.
Шу стоял и осторожно потягивал своё пиво. Тайко рассмеялся, затем пристегнул смычок к ремню стриллина и перекинул инструмент за спину. Потянувшись за кружкой, бард обнаружил её пустой:
— Когда это я успел?
— Где-то между «Тэйской оспой» и «Дворф ушёл за кладом», — ответил Ли.
Тайко огляделся. Когда затихла музыка, большинство людей, путешествующих с караваном, пошатываясь стали искать свои спальные мешки, однако женщины продолжали выпивать и играть со своими ножами. Прелестной Ибаки нигде не было видно: возможно, её отправили домой чтобы не нажить неприятностей. Вокруг было множество других приятных девушек; Тайко встретился взглядом с одной из них и поднял кружку. Она тут же оказалась рядом.
— Больше пива, фарун? — не дождавшись ответа, девушка наполнила кружку. — Я Чака.
— Я Тайко. А что значит фарун, Чака?
— Разве не так называется земля, откуда вы пришли? — ответила она улыбнувшись.
— Фарун… Фаэрун, — позади было слышно, как Ли ехидно усмехается над его заигрываниями.
Проигнорировав смешки за спиной, бард спросил:
— Ты хорошо говоришь на языке шу. У вас все его знают?
— Онг настаивает на том, что этот язык более правильный, чем наш, туйганский. Он сам учит нас, — она склонила голову и посмотрела на него. — Мне нравится, как ты поешь. Может быть, сегодня ночью я научу тебя петь туйганские песни.
Её дыхание благоухало сладкими специями. Тайко улыбнулся в ответ:
— Может быть, я исполню небольшую песню только для тебя, Чака.
Бард накрыл своими ладонями её руки и запел. Сосредоточившись на мелодии, он концентрировал свою волю через неё. Сквозь их пальцы стали проглядывать хрупкие формы. Он убрал свои руки, являя на свет мерцающий нежный цветок. Чака неотрывно смотрела на него.
