Здесь не было саманных хижин, вместо них город состоял из маленьких бетонных коробок с рассохшимися дверьми и незастекленными окнами. От гвалта рыночной площади закладывало уши. Муки двигался вперед, расталкивая местных локтями, переговаривался, приценивался, щупал овощи и ругался с продавцами. А когда выбрал более или менее пригодную с его точки зрения лавку, то приступил к долгому азартному торгу, который скорее служил ритуалом, чем способом договориться о цене.
Покупка двух сеток невзрачных овощей заняла у него больше получаса. Ливанская уже нервно переминалась на затекших ногах, когда он наконец ударил по рукам с хитрого вида торговцем. Врач распахнул сумку и достал толстую, в шесть пальцев, пачку денег. Он сам ездил в Могадишо обменивать доллары на сомалийские шиллинги. На купюру в сто американских долларов можно было получить шестнадцать пачек. Банкноты были старые, рваные, в стопки собирались резинками, а то и скотчем, отчего деньги потом липли к рукам. Их даже не считали. Продавец определил сумму на глаз, пощупав толщину пачки и, видимо так же на глаз, собирался отсыпать товар.
Ничем особенным здесь не торговали: связки бананов, картошка, лук — это, как объяснил Муки, привозное, из Эфиопии. Смущали только грязные по локоть руки торговца, и тучами вьющиеся над овощами мухи.
Вскоре Ливанская поняла, откуда берется такое жуткое зловоние. Козлятина и верблюжатина — два единственных доступных здесь вида мяса — лежала прямо на земле, в мокрой от крови пыли. Здесь насекомых было еще больше. Они не слетали с торговцев, даже когда те жарко размахивали руками, ведя торг. Между двух здоровенных туш неуклюже ползал крошечный, еще слепой котенок и тыкался мордочкой в сырое мясо. Девушка так и прикипела к нему взглядом, не в силах оторваться, пока откуда-то из-под прилавка не выпрыгнула тощая, грязная, в бежевых подпалинах кошка и не утащила его, легко схватив за загривок. Муки состояние мяса нисколько не смутило. Он довольно окинул взглядом туши козлов, выбрал две наиболее, по его мнению, свежие и, расплатившись, велел торговцу отнести их в машину. Сам пошел следом — обещания, данные европейцам, здесь исполнялись через раз. Торговец мог донести туши, а мог и свернуть по дороге, и потом сделать честные глаза и сказать, что видит врача впервые в жизни. Интеллигентный доктор в тонких очках здесь своим не считался и почти приравнивался к белым европейцам.
— Пить хочешь? — Муки забросил заполненные овощами сумки в кузов и смахнул пот со лба.
