— Ничего. Деньги есть деньги, — считая, что он удачно парировал, хихикнул чертежник.
— Законов нет, чтоб быть тебе богатым! — продекламировал Саша, начиная приходить в себя и уже расстегнув шинель.
— Из кого это?
— Гамлет, принц датский, Лютиков.
— Я видела этот спектакль. В «Пассаже», — вздохнула Нина Сергеевна. — Очень хороший артист был принц Гамлет. Умница.
Я невольно взглянул в ее сторону. Ведь я тоже помнил этот спектакль. Знал и актера.
— Принц не подходит. Идеи не наши, — отрезал младший лейтенант.
И опять где-то ухнул взорвавшийся снаряд.
— По острову, собака. Точно, — заключил Нагорник, подняв голову и прислушиваясь, хотя слушать уже было нечего. — По нам, по нам. Чувствую…
— Может, и по вам, а может, и по другим, — отозвался молчавший до того капитан Потекян. Устроившись в дальнем углу блиндажа, под лампой с помятым школьным колпаком, капитан готовил отчет по строительству переправы.
Третий месяц Потекян — гражданский инженер, мобилизованный в начале войны, — строил на Сиваше мост, который и в мирных условиях построить было не просто.
— Куда бы ни бил, в нас с тобой метит, Сашенька, — бросив карандаш на освещенные листы бумаги, как-то даже весело сказал Потекян и, поднявшись, дважды проделал нечто похожее на танец вприсядку.
— Ой, как тут скучно, тоскливо! — крутя все еще не закуренную папиросу, снова вздохнула Нина Сергеевна. — Раньше наступали, двигались… Хутора, станицы… Ростов, Новочеркасск… Как нас встречали!.. А тут… Одуреть можно от этого Гнилого моря. Бр-р-р-р…
— Да уж, обстановочка, — согласился Лютиков.
— Зато впереди, Ниночка, Крым. Ялта!.. Кипарисы и пальмы, берег Черного моря… — почти пропел Голубовский.
— Но когда же, когда же уже наступление, господи!.. Что же, так и будет?.. Мы строить — они разбивать. Мы строить — они опять разбивать.
— Наступление, товарищи, будет тогда, когда будет. Ни минутой раньше и ни позже, — отчеканил майор и продолжал, уже обращаясь к Оле: — Пиши. Противник силою трех бомбардировщиков…
Стрекотание машинки внезапно оборвалось.
— Товарищ майор, уберите руку с колена.
— Пустяки, Олечка, пиши: бомбил переправу в районе мыса Безымянный…
— Товарищ майор, уберите руку.
— Ах, Оля, Оля!.. Неужели не понимаешь — тебе наплевать, а человеку удовольствие.
Но никто не засмеялся. Третий месяц, диктуя сводки, майор Голубовский, как бы задумавшись, клал руку на Олино колено и третий месяц, услышав ее протест, отвечал давно отработанной шуткой.
