Анастасия ложится спать с наступлением темноты в одном из укрытий, сделанных обитателями леса, чаще всего в берлоге. Когда тепло, она может спать прямо на траве. Первое, что она делает, проснувшись, — бурно радуется восходящему солнцу, новым побегам, появляющимся на ветках, новым росткам, выходящим из земли. Она трогает их руками, гладит, иногда что-то поправляет. Потом подбегает к небольшим деревьям, хлопает их по стволу. С задрожавшей кроны на нее сыплется что-то, напоминающее пыльцу. Потом она ложится на траву и минут пять с блаженством потягивается и извивается. Все ее тело покрывается словно влажным кремом. Разбежавшись, прыгает в небольшое озеро, плещется и ныряет в нем.
Взаимоотношения с животным миром, окружающим ее, похожи на взаимоотношения человека с домашними животными. Во время ее утренних процедур многие из них наблюдают за Анастасией. Сами не подходят, но стоит ей посмотреть в сторону кого-нибудь из них и едва заметным жестом подозвать, счастливец срывается с места и бежит к ее ногам. Я видел, как она утром дурачилась, играя с волчицей, словно с домашней собакой. Анастасия хлопнула волчицу по холке и стремительно побежала. Волчица бросилась догонять, и когда почти поравнялась с Анастасией, та вдруг подпрыгнула и, оттолкнувшись ногами от ствола дерева, стремительно побежала в другую сторону. Волчица по инерции пронеслась мимо дерева, развернулась и бросилась вдогонку.
Анастасия совершенно не думает о проблеме одежды и питания. Ходит чаще всего полуобнаженной или обнаженной. Питается кедровыми орехами, какой-то травой, ягодами и грибами. В детстве, помимо молока матери, могла употреблять молоко разных животных. Они свободно подпускают ее к своим соскам. Из еды не делает абсолютно никакого культа, никогда не садится специально поесть, на ходу сорвет ягоду, побег растения и продолжает заниматься своим делом.
К концу трехдневного пребывания у нее я уже не мог относиться к ней как в начале встречи. После всего увиденного и услышанного Анастасия превратилась для меня в некое существо, интеллект которого находится за пределами понимания современного человека. Но именно такое отношение очень огорчало и расстраивало ее.
В отличие от всех людей с необычными способностями, окутывающих себя ореолом таинственности, исключительности, она все время стремилась пояснить, раскрыть механизм своих способностей, доказать, что нет в нем и в ней ничего сверхъестественного для человека, что она человек, женщина, и все время просила меня осознать это. Я пытался сделать это и делаю сейчас, стараясь найти объяснение необычному.
