– Немедленно отправьте эскадрон верст на пять восточнее, и пусть там, где не стоят чешские эшелоны, спилят столбы и снимут телеграфные провода. Я не хочу, чтобы полковник Прхала получил указания от своего генерала хотя бы до утра!
– Так точно!
Ракитин тут же подозвал к себе командира егерского батальона Дубова, на которого Каппель посмотрел как-то странно, и таким же тихим голосом отдал тому приказ. Отличившийся в бою капитан в ответ молча кивнул, четко козырнул, приложив ладонь в шерстяной рукавице к папахе, и быстро направился к кавалеристам. Не прошло и двух минут, как полсотни всадников с двумя санями, на которых стояли станковые пулеметы из числа недавних трофеев, немедленно пошли по зимнику за станцию.
31 января 1920 года
Зима,
командир 3-й Чехословацкой дивизии
полковник Прхала
– У нашего народа есть такая поговорка – русские долго запрягают, но быстро ездят!
В голосе генерала Каппеля прозвучали настолько странные нотки, что у Прхалы поползли мурашки по спине. Впервые в жизни чех испытывал совершенно непонятную для него самого гамму чувств. Душу полковника раздирали разные эмоции – раздражение, скопившееся за все время пребывания в Сибири на все и всех, включая собственного командующего, что поставил его дивизию на заклание, и презрение к политическим воротилам, что держали корпус в Сибири до последнего рокового часа. И страх перед этим русским генералом, который сильно смешивался, нет, не с простым уважением, а даже с преклонением – он сейчас говорил с человеком, что недавно восстал со смертного ложа.
До вчерашнего дня Прхала испытывал презрение к русским, особенно к земским, общественным и эсеровским деятелям, ненавидел, но побаивался красных – те умели добиваться своего, а сейчас стали очень реальной и поистине неотвратимой страшной угрозой. Час назад ему доложили по телеграфу – авангард 30-й красной дивизии с ходу атаковал Нижнеудинск. И сейчас полковнику впервые стало страшно – из донесения выходило, что численность большевиков, по меньшей мере, вдвое превосходит его 3-ю дивизию.
Он обеспечил отход эшелонов, как смог, – арьергард составляла 2-я бригада в пять батальонов пехоты при трех батареях и потрепанном в недавнем бою кавалерийском дивизионе. Добрая половина вверенной ему дивизии, да еще усиленная пятью бронепоездами и румынским полком – шесть тысяч солдат при сотне пулеметов и трех десятках орудий.
Прхала сильно рассчитывал на пушки, но сейчас «последний довод королей» впервые не сработал – красные по проселкам начали обходить город, и пройдут сутки, в лучшем случае двое, и нужно уводить бригаду от неизбежного окружения и гибели. И все из-за этих проклятых союзников – трусливые поляки не стали драться под Канском, их дивизия, более сильная, чем его, капитулировала. Сербы частью сдались, частью сбежали вперед с белыми, а румын вдребезги разбили под Тайшетом.
