Зверев с красным, как раскаленная печь, лицом кипел праведным возмущением, словно поставленный на нее чайник. Командующего Восточно-сибирской советской армией можно было легко понять – к Зиме был выдвинут отряд Нестерова, сам по себе достаточно сильный для нанесения поражения трехтысячной группировке боеспособных солдат 2-й колчаковской армии. Теперь выяснилось, что боеспособных колчаковцев оказалось вдвое больше, чем ожидалось, судя по чешской информации. И они, с отобранными у красных пушками и пулеметами, идут на Иркутск и через четверо суток будут уже у города. Потому собравшийся ночью в расширенном составе губернский ревком лихорадочно обдумывал сложившуюся ситуацию, от которой очень нехорошо попахивало.
Большой кровью в лицо пахнуло!
– Одно то, что Каппель отказался не только вести с нами переговоры через посредничество чехов, но и выдвигать какие-либо условия, говорит о многом, – Сноскарев потер ладонью уставшие, красные от постоянного недосыпания глаза. – Он считает себя достаточно сильным, чтобы овладеть Иркутском. А в разговор вступают только те, кто не уверен в собственных силах, старается выиграть время и ввести своего врага в заблуждение. Этот генерал похож на колун, что проломит чурку и развалит ее на части. А это, товарищи, очень серьезно!
– Хорошо, Андрей Лукич, твои доводы нам понятны, – Ширямов пожевал губами, словно пробуя слова на вкус. – Чехи гарантируют нейтралитет железной дороги и не позволят вести на ней бои, и это точно будет – интервентам нужно поскорее убраться и увезти нахапанное. Сохранить рельсы, мосты, станции с водокачками для них жизненно необходимо. Значит, с каппелевцами нам предстоит биться один на один. Можем ли мы, Даниил Евдокимович, отстоять Иркутск от этой напасти? И еще после того, как разгромлена Западная группа Нестерова, самые отборные наши силы – ведь там и шахтеры погибли, и коммунисты! Что скажешь?
– У нас в городе двенадцать тысяч войска, 6-ю дивизию вчера удалось сформировать – их теперь у нас две. Вот только не меньше восьми тысяч сами колчаковские солдаты составляют, пусть и мобилизованные, да еще почти семь сотен бывших офицеров. Серьезно драться они с белыми не станут, при сильном нажиме побегут или лапки вздернут!
С недоброй улыбкой ощерился Зверев, постукивая ладонью по столу для убедительности. Было видно, что он уже обдумал этот вопрос и выводы для себя сделал.
– Хватит народу, чтобы пустить контре юшку! Но вот удержать город вряд ли – слишком много белых сюда идет, для них это последний шанс продолжить войну. Здесь и запасы всяческие на Иннокентьевской, и золотом набитые вагоны, и Колчак, их правитель. Они пойдут на штурм, терять этой сволочи нечего, а приобрести могут много. Надо побыстрее вывезти склады, взорвать их чехи не дадут! Но тут штука такая – наша 30-я дивизия из 5-й армии им сильно на хвост нажимает, а в ней бойцов как бы не больше, чем у белых и чехов, вместе взятых, раз походя их арьергарды опрокидывает. Продержаться бы недельку-другую да и воткнуть осиновый кол белякам в могилу. Вот только как? Не уверен я в полках – горланят много, а воевать ведь с отборной контрой придется!
