Надо было заговорить, но обожженное соленой водой горло не подчинялось. Что сказать? «Здравствуй» – покойнице? «Доброй ночи» – а какая ночь может быть для нее доброй? В голову ничего не приходило. Я молчала, скорчившись, обхватив подтянутые к животу колени, чтобы мерзнуть хоть чуть-чуть меньше. И она молчала, стоя на водной глади в метре от камня, чуть покачиваясь на мелкой зыби – страшноватая Фрези Грант…
Но первой заговорила моряна:
– Зачем звала? Чего надо?
Вся заранее подготовленная речь вылетела из головы. Я сбивчиво заговорила, что становлюсь лисой, обрастаю шерстью, что стану оборотнем и переживу своих детей…
Что хочу остаться человеком.
– Лисой делаешься? Не хочешь, а делаешься?
Голос ее был таким же холодным, как море. И звучал размеренно, как прибой.
Я смогла только кивнуть.
Моряна гибко наклонилась, зачерпнула горсть воды, проглотила ее и неожиданно очень человеческим жестом утерла рот сгибом запястья.
– Хочешь человеком остаться – обрадуйся, что оборотнем становишься, – сказала она через несколько секунд молчанья. – Да не один раз, а трижды. А четвертый раз пусть обрадуется тот, кто тебя любит, – от всей души. И не тяни, время твое уходит.
– Как – уходит?
– У тебя на все про все сорок дней – с того дня, как лиса тебе свою суть лисью передала. Потом дорожки назад не будет.
Показалось, что ночное небо обрушилось на меня всей тяжестью. Сорок дней, и семь из них уже прошли! Как я могла откладывать и тянуть, почему не подумала, что если у превращения есть начало, то будет и конец, и он может быть так близко? Значит, сейчас надо узнать как можно больше.
– А вдруг недостаточно обрадуюсь? Как я узнаю?
– Кафе «Золотая рыбка» знаешь? Около него сидит паренек, сувенирами торгует – ну, всякой там дрянью. Он тоже из ваших. Купи у него кораблик с тремя мачтами, что даст, то и бери, да не торгуйся. Если обрадуешься как надо, одна мачта отвалится. А на четвертый раз кораблик и сам рассыплется. Так и узнаешь, что получилось – или нет. Поняла?
– Поняла, – ответила я, едва шевеля губами от холода и нарастающего чувства безнадежности. – Спасибо тебе. Поплыву теперь обратно.
– Рано собралась. Я тебе помогла, а ты мне?
– Чем же я тебе помогу?
– Мне-то нечем. А вот девкам моим помоги. Слышала небось, что бабы болтали?
Впервые ее интонации стали похожи на человеческие, когда она упомянула о дочерях.
– Слышала что-то, но толком не поняла, о чем речь.
– Домишко свой, что от бабки еще остался, я продала, хотела квартиры купить в том доме – себе и девкам. Уболтал Пахан-то наш, сука… Сестра пустила к себе пожить, пока дом не построится, а он еще и не начинался, сама знаешь…
