Полумрак. И тишина. Глаза открыты. Но серый потолок в слабом ровном свете электрической, судя по всему, лампы (сама она стоит где-то слева от меня) пониманию ситуации не способствует. Ибо, как и положено в экстремальной ситуации, ранееупомянутый и вышерасположенный потолок – незнакомый.
Мысль о дифференциации потолков, о проблемах с их распознаванием и о связи именно незнакомых потолков с экстремальными ситуациями снова вызывает приступ мигрени. В этот раз боль не тупая в затылке, а колкая – в висок. «Незнакомый потолок», и – тюк! Даже зарычал от неожиданности. Правда, получился какой-то неубедительный жалобный всхлип.
Голос я подал зря, потому что меня тут же затеребили. За рукав. Правый.
– Тим! Тим! Тимка, бля!
Такое впечатление, что нежный девичий голосок, долбящий через уши в многострадальную голову, с трудом удерживается от напрашивающегося увлекательного генеалогического экскурса в личную жизнь моих матушек, батюшек и прочих родственников. И, сдается мне, дело не в хорошем воспитании. Что-то глубоко внутри подсказывает – родственники у нас общие!
Вот эта мысль пришла в голову без болезненных последствий.
Лампа, стоящая слева, очень хорошо освещает потенциальную родственницу, сидящую на полу справа. А я, получается, тоже на полу валяюсь. Посередочке.
Девочка лет двенадцати. Поскольку ей только двенадцать, поостережемся давать оценки типа «красивая» или там «симпатичная». Миленькая. Просто миленькая.
Кожа светлая, волосики черные в две косички по бокам, глазки черненькие, платьице… когда-то было беленьким. Кажется, имеющая место быть экстремальная ситуация нас неплохо так потрепала – ее пылью припорошило, а меня вот чем-то более серьезным приголубило. Да так, что башка до сих пор чугунная. С острыми шипами. Как головка моргенштерна. Или кистеня. Только шипы – внутрь. Уй, сука, больно-то как!
И получается, что эта родственница…
– Сабрина? – Имя вылетело раньше, чем я успел сжаться в ожидании новой вспышки боли.
… сестра? Видимо, да. И, определенно, младшая. И голова от нее не болит, что очень и очень хорошо.
– Встать можешь?
Какая-то странная сестра. Двенадцатилетние милашки не должны так спокойно и деловито об этом спрашивать. Побольше экспрессии и детских эмоций, Сабрина! Побольше! Тебе не идет профессиональное равнодушие патологоанатома со стажем!
– Понятия не имею… – Буркнул в ответ.
Сжимаем ручки, дергаем ножками, крутим головушкой… осторожно, очень-очень осторожно. Вроде, работает. И неплохо так работает, к слову. И почему-то одна часть меня относится к этой легкости и «исправности» нормально (дескать, «а как же иначе?»), а другая часть, которая доставляет голове столько неудобств, удивляется – она-то ожидала скрипа и хруста в затекших конечностях.
