Вал Ззинг фыркнул.
— Нет никакого свидетельства, чтобы вы могли побеспокоить вашего драгоценного канцлера. Любая тюрьма, набитая разными видами со всей галактики, — рассадник для экзотических болезней. Позвольте заметить, что Пять Семей не были убиты горем.
Так Вал Ззинг оторвал большой кусок жареной птицы и стал жевать, так, что сок потек по его бороде на рубашку.
— Возможно, мой прадед смеялся над этим, но сейчас это не смешно. Пять Семей владеют всем. Тем из нас, кто живет на дне, едва хватает хлеба. Наши малыши плачут по ночам.
— Я думал, что «Цестус Кибернетикс» богата, — сказал Кит.
— Да. Но до дна их кредиты не доходят.
— Мы хотим изменить это, — заявил Скотт ОнСон. — Свергнуть правительство, вернуть наш мир.
Наш мир, подумал Кит. Вот только чьим был этот мир? Пяти Семей? Иммигрантов? Улья кси'тинг? Как насчет тех несчастных пауков, которых солдаты загнали в темноту? Жаль, что пришлось занять их пещеру, но по крайней мере, хорошо, что он не позволил солдатам их преследовать.
* * *
Оби-Ван и адвокат Снойл не покидали своих апартаментов с возвращения из тронного зала. Казалось, служители нависают над ними, возлагая надежды на чаевые, принося им пищу и — довольно неуклюже — пытаясь подслушать их разговоры. Наконец, Оби-Вану пришлось попросить администрацию отеля разрешить проблему.
Снойл испытывал неутолимую жажду работать. Виппит редко ел и вообще не спал. Он сосредоточился над документами, консультировался с цестианскими юридическими умами, передавал сообщения через их крейсер на Корускант для вторых и третьих мнений.
Во всём этом Оби-Ван чувствовал не отчаяние, но некую радость возможности освободиться от старого долга. Если он сможет разобраться в этом кроличьем садке, понять путь, который приведет к мирному решению, они смогут оставить Цестус счастливым.
Оби-Ван помогал, где мог, советовал, пытался снять с раковины Снойла хоть часть бремени, но в конечном итоге он чувствовал себя почти бесполезным. Их следующая встреча с Джи'Май Дарис должна была состояться не раньше, чем через восемнадцать часов, и пока они ничего не могли изменить.
Но что-то должно произойти. Так всегда бывает…
В трехстах километрах к северо-востоку от командной базы протянулись острые, как пилы, зубья горной цепи Толмеа. Высочайший её пик, Толмеатек, возвышался на тридцать две тысячи метров над долиной, его заснеженная вершина сияла, как маяк для искателей приключений. Само слово «толмеатек» на языке кси'тинг означало «непреодолимый». Меньшие горы были такого же негостеприимного вида, с отвесными склонами и внезапными бурями, делающими всю область слишком опасной для случайного путешествия.
