Все, что случилось за последние сутки, случилось настолько резко, что, кроме опустошенности, я не ощущала ничего.
23
Оля и Влад сидели на бетонном парапете у спуска в метро перед Ленинградским вокзалом. По заплеванному и засыпанному бычками асфальту перекатывалась жестянка от пива.
Неподалеку кучковались компании бомжей и детей-попрошаек.
К Оле и Владу подошел стриженный налысо невысокий мужчина в серой кофте на пуговицах, доходившей ему почти до колена, и грязных синих джинсах.
– Здравствуйте, ребята! Я приветствую вас в столице нашей родины, городе-герое Москве. Не поможете, чем сможете? Я два дня, как освободился, надо уехать домой в Ярославскую область, а денег нет…
Оля отвернулась. Влад, покопавшись в кармане, дал бомжу несколько монеток. Бомж отошел.
Влад посмотрел бомжу вслед, повернулся к Оле.
– Я не прав. Надо было сразу сказать Саше – не связывайся с этим, это не твое, у тебя ничего не получится.
– Он взрослый человек…
– А что, если эти они его убьют?
– Ты что, забыл, как он подставил нас? Причем абсолютно гнусно, по-свински. После этого мне его совершенно не жалко. Заварил кашу – пусть расхлебывает. Нам из-за него пришлось срываться, уезжать из Питера…
Бомж завершил свой круг по привокзальной площади, подошел к толпе таких же, как он. Он покопался в кармане, выгреб собранные деньги, передал лысому деду, что-то сказал. Дед глянул на Олю и Влада, отвернулся.
Недалеко от компании бомжей стояли два мента, пили из бутылок пиво.
– Что ни делается, все к лучшему, – сказал Влад. – Тем более, ты сама говорила, что хочешь что-нибудь изменить…
– Не знаю. Может быть. – Оля посмотрела на часы. – Наверно, уже можно идти звонить этому твоему челу.
24
Оля
Вадим встретил нас у метро – среднего роста, стриженный налысо, в потертых джинсах и черной кофте с капюшоном поверх майки Crass.
– Как Андрюха поживает? Все тусуется со всякими баркашовцами[6]?
– Уже не с баркашовцами, а с лимоновцами.
– Не вижу особой разницы. А вообще, меня его политические мутации давно уже не удивляют. Я с ним познакомился году в девяностом, когда в первый раз наведался в Питер. Мы оба тогда были по панку, по анархии. На этой почве и затусовали. А потом двинулись в разных направлениях. Он – к коммунизму и национализму, а я – к экологическому анархизму.
Я спросила:
– Что это такое?
– Экологический анархизм? Прежде всего – защита природы от государства и капитализма. Когда одна фирма пыталась начать стройку в заповеднике, мы подожгли их бульдозеры. Причем сделали это так, чтобы вызвать максимальный общественный резонанс. Пригласили прессу, особо не раскрывая, что конкретно мы будем делать. Но пообещали обеспечить картинку телекамерам. И обеспечили. А потом благополучно исчезли с места действия до появления ментов.
