.
Врезавшись в толпу зевак, которые не собирались никому уступать свое драгоценное место, странник понял, что вновь опоздал. Его неуверенность сыграла с ним злую шутку. Он и подумать не мог, что проводник позволит себя пленить. Поэтому отвлекся от арены и упустить главную часть схватки.
Заскрипев зубами, странник едва не запрыгнул на спины здоровенного детины, который был всецело поглощен зрелищем. Но тот даже не шелохнулся. Просто отмахнулся от человека в плаще и шляпе, как от назойливой мухи. Упав на спину, странник сжал кулаки и злобно принялся молотить пыльную твердь. Он проиграл! Купился на очередную обманку!
Тем временем пленник был уже возле изгороди. Широкие прутья издали стон под натиском человеческих тел: каждый пытался ухватить упыря и призвать его к ответу. Но удержать короткие волосы было не так-то легко. Оставляя на спине жертвы лишь кровавые следы, зрители выли от бешенства. Наконец чьи-то цепкие руки впились в потные плечи и притянули Пожирателя к себе. Теперь жертва оказалась в безвыходной ситуации: жевун застыл шагах в двадцати, а люди выполняя роль смирительных оков, призывали палача поскорее завершить казнь.
Хряк повиновался!
Очередное сближение. Казалось сейчас уж точно все случится! Но пленник имел на этот счет свое, отличное от других, мнение. Запрокинув голову назад, он разразился надрывным смехом. Пугающее клокотание взвилось над зрителями. Лежащий в пыли странник, тяжело вздохнул, закрыл глаза и извлек из-под плаща серебряный револьвер.
Это было похоже на оглушительный хруст — словно разом треснула сотня человеческих костей. Мощная преграда разлетелась в щепки и толпа хлынула вперед, на арену. Жевун не стал искать старую жертву, ему вполне хватало новых, менее изворотливых и беззащитных кусков мяса.
Крик, стоны и жадное чавканье. Кровавое месиво растеклось по песочному кругу, словно сгусток извивающихся червей. Люди не пытались бежать, они просто барахтались на земле, пытаясь ускользнуть от надвигающейся опасности. Но делали это как-то безвольно.
Зато Жевун резвился в свое удовольствие. Ранил — но не убивал; калечил — но не обездвиживал, оставляя призрачный шанс на спасение кучке обреченных.
Задние ряды, вовремя сориентировавшись, ринулись к домам: за хлипкие стены, дрожащие двери и плетеные ниши, — куда угодно, главное подальше от ненасытного зверя. Того самого, что пугал и одновременно приводил их в истинное восхищение. Заставляя каждого жителя Жаровни приносить ему дары, в надежде, что тот избавит их от неведомых напастей.
