, «...имевшие землю не спешили порывать экономическую связь с деревней. В 1929 г. из металлистов СССР, имевших землю, 62 % продолжали участвовать в сельскохозяйственных работах. Лишь 26
% металлистов-землевладельцев было без посева и без скота, но 47 % — и с посевом, и со скотом»
[444].
И то, что крестьяне изначально не планируют перебираться в город на постоянное место жительства с семьей и скарбом, а приезжают в город только на временные заработки, является серьезной причиной неустойчивости трудовых контингентов. «Отход на заработки» является для крестьян лишь одним из способов добыть средства к существованию. Крестьяне пополняют ряды кадрового пролетариата в городах, но не становятся постоянными их членами, а лишь временными сезонными рабочими предприятий и строек. «Как правило, их жены и дети остаются в деревне, получая от мужей помощь деньгами и вещами»>[445].
Такие исполнители не годятся для долговременной реализации программы индустриализации страны — их мобильные перемещения не позволяет обеспечивать стабильность организационно-управленческих мероприятий и планомерность выполнения производственных программ. Право этих людей на землепользование в деревне дает им нечто вроде жизненной опоры, пристанище, в котором они могут укрыться в случае неудачи своей городской карьеры, отсидеться, прокормиться. Оно дает бывшим крестьянам повышенное ощущение независимости. А власти нужен всецело подчиненный, управляемый, предельно стабильный трудовой контингент. Нужно все трудовые коллективы, включаемые в программы индустриального реформирования страны, состоящие в значительной степени из бывших крестьян, сделать зависимыми и послушными. Нужно окончательно оторвать их от земли, превратить в оседлый (не мобильный) трудовой контингент, привязанный к рабочим местам, к производству, к городам.
Власть с первых дней своего существования пробует различные приемы и способы такой привязки. В частности, с целью прикрепления людей к месту труда, власть в 1920 году формирует довольно своеобразную разновидность трудо-бытовых коммун — «армейско-производственные» соединения[446]. 15 января 1920 года принимается постановление Совета Рабочей и Крестьянской Обороны «О первой Революционной Армии Труда»[447], в котором указывается: «3-я Рабоче-Крестьянская Красная Армия используется для трудовых целей в районном масштабе, как цельная организация, без разрушения и дробления ее аппарата под именем Первой Революционной Армии Труда... Основными видами работ, для которых должны быть привлечены силы и средства 3-й армии, являются: а) заготовка продовольствия и фуража на основе выполнения всех разверсток, установленных Народным Комиссариатом Продовольствия, и сосредоточение заготовленного в известных пунктах: б) заготовка дров и подвоз их к заводам и ж.-д. станциям; в) организация для этой цели гужевого транспорта, в частности, путем подводной повинности; г) мобилизация необходимой дополнительной рабочей силы для массовых работ; д) строительные работы, как в пределах указанных выше задач, так и в более широком масштабе для дальнейших постоянных работ; е) ремонт сельскохозяйственных орудий; ж) сельскохозяйственные работы и проч... Органом руководства всей указанной работы является Революционный Совет Трудовой Армии, район хозяйственных полномочий которого совпадает с районом трудового применения армии»
