Он говорил час. Без передышки. Одно и то же. И это было ужасно — за этим была пустота.
Кончил внезапно, как начал.
— Все! — Встал. — Литературу получите завтра. Немного — нет бумаги. Перепечатывайте у себя. Желаю успеха.
Ткнул руку и исчез.
Чемодан литературы, полученный на конспиративной квартире, Сергей прямо с вокзала отвез Медведеву. Ему удалось выявить один из источников финансирования днепропетровских троцкистов — то была мастерская по ремонту примусов, в которой работал знакомый ему днепропетровский поэт. Кроме того, Сергей кое-что выяснил о подпольной типографии, организованной на подмосковной даче.
— Жалкое зрелище, Дмитрий Николаевич! — говорил Сергей. — Напыщенная болтовня. От имени народа! От имени партии! Поучения. И с таким видом, будто вот сейчас шевельнет пальцем — и миллионы двинутся за ним. И все слова, слова… Демагогия! Мне казалось, я среди сумасшедших. Наверняка весь этот троцкизм сам лопнет, как мыльный пузырь.
— Ты тысячу раз не прав, Сергей! — воскликнул Медведев. — Если его не разоблачить, не разгромить теоретически и политически, он будет возрождаться и туманить головы всякий раз, когда возникнет трудный поворот в истории. И демагогия будет казаться самым легким способом разрешить все трудности. Когда империализм начнет войну против нас, а это неизбежно, эти проповедники станут кричать, что самое главное не бороться с врагом, а насаждать чистую демократию и личную свободу и все прочее, что они кричат сейчас, когда на нас лезет вся империалистическая Европа!
Вскоре в областной газете появляются одно за другим заявления об отказе от троцкистской платформы, о признании генеральной линии партии, подписанные рядовыми участниками троцкистского подполья. А 24 февраля 1929 года газета «Звезда» печатает заявление бывшего руководителя днепропетровских троцкистов, раскрывающее неприглядную картину «деятельности» троцкистского подполья, осуждающее его контрреволюционную, авантюристическую, мелкобуржуазную сущность. Это был конец троцкизма на Днепропетровщине. Бесславный конец.
Через несколько дней Дмитрий Николаевич Медведев уезжает в Херсон: новое назначение, новые задачи.
Еще в годы нэпа Медведеву не раз приходилось сталкиваться с весьма трудной обстановкой, сложившейся в ту пору на селе. Здесь шла классовая борьба, и борьба жестокая.
В апреле 1924 года Медведев ездил из Одессы на Херсонщину в связи с делом тамошнего епископа Прокопия (Титова). Ярый антисоветчик, Прокопий служил торжественные молебны о победе Добровольческой армии. Но и после разгрома ее произносил проповеди, полные злобы и подстрекательства против Советской власти. Вокруг него группировалось херсонское кулачество. Именем епископа Прокопия кулаки освящали убийства активистов — комбедовцев, селькоров. Влияние его было весьма велико. На судебный процесс, проходивший в помещении железнодорожных Январских мастерских, съехалось много херсонских крестьян, среди них большинство было середняков и бедняков. И Медведев видел своими глазами, как эти люди благоговейно вставали, когда в зал вводили обвиняемого. Прокопия тогда приговорили к расстрелу с заменой высшей меры изгнанием из пределов УССР. Для высылки его передали в ГПУ. Разговаривая с Медведевым после суда, Проколий держался вызывающе. Он утверждал, что советская политика на селе обречена на провал и что крестьянин социализма не примет.
