Во время второго посещения я быстро понял, что откажусь от работы. Мне пришлось бы прекратить исследования, а я даже и близко не стоял к такому решению. Поэтому я знал, что делать. И я также знал, пока летел домой, что во мне что-то изменилось, программа привела к перегруппировке моих интересов. То, что я увидел, по моим ощущениям, составляло ядро американской борьбы: организация пытается интегрировать себя с разных сторон – расово, этнически, классово. У работников программы и преподавательского состава имелась миссия. Они помогали студентам, чье происхождение находилось в меньшинстве, эффективно работать в требовательном вузе, который стал расово интегрированным в достаточной степени только двадцать лет из своей 170-летней истории. Моя жизнь исследователя, моя интеллектуальная жизнь пойдут в другом направлении – я понял это после моего визита.
Две вещи, по моему мнению, вызвали перемены. Во-первых, новая точка обзора знакомой проблемы, академическая борьба огромного количества студентов из числа меньшинств в американских колледжах. Мое посещение Энн-Арбор показало мне, что у проблемы имеются перспективы, к которым я не был равнодушен. Что касалось студенческой жизни, я смотрел со стороны кака наблюдатель. Если бы меня попросили объяснить трудности в учебе любому из студентов, я бы, как многие преподаватели, подчеркнул то, что находилось в моем поле обозрения как наблюдателя и в моем чемоданчике психолога – сами студенты, их мотивация, ожидания, самооценка, культурная ориентация; ценность, которую они придают образованию; привычки в работе; академические навыки и знания; акцент семьи на школьные успехи и так далее.
Несколько лет назад два социальных психолога Эдвард Джоунс и Ричард Нисбетт поспорили, что при объяснении человеческого поведения, например, проблемы с достижениями, существует огромная разница между «перспективой наблюдателя» – перспективой человека, видящего поведение и «перспективой субъекта» – перспективой человека, ведущего себя определенным образом. По словам Джоунс и Нисбетт, мы как наблюдатели, смотрим на субъекта, человека, чье поведение мы пытаемся объяснить. Таким образом, субъект доминирует над нашим буквальным и ментальным визуальными полями, что делает обстоятельства, на которые он реагирует, менее заметными для нас. В получившейся в наших головах картинке субъект выступает как бельмо в глазу, и обстоятельства поведения скрываются из виду. Джоунс и Нисбетт придерживались мнения, что такая картинка создает предубеждение, когда мы пытаемся объяснить поведение. Мы концентрируемся на том, что видим. Мы концентрируемся на связанных с субъектом вещах – особенностях, его чертах, которые кажутся правдоподобными для объяснения поведения субъекта. И мы теряем из виду причины поведения, вещи, которые мы плохо видим, обстоятельства, к которым субъект приспосабливается. Мое повторное посещение Энн-Арбор заставило меня осознать то, что следовало считать очевидным: я стал наблюдать за студентами из числа меньшинств и их борьбой за достижения. Я приехал в Энн-Арбор в поиске того, что студенты могут делать, что тормозит их достижения, какими особенностями они могут обладать.
