— Ром ваш. Но не у пиратов же вы его покупаете?!
— Совсем наоборот. Это они покупают его у меня. Вернее, содержатели кабаков Порт-Рояла. Делают же его милях в двадцати вверх по реке в поместье, которое раньше принадлежало родителям твоей мамы, а после Мадридского договора стало моим.
— И что случилось с моими бабушкой и дедушкой? — не отвязывалась дочурка.
— Они благословили наш с твоей мамой союз и остались жить, где жили, управляя всеми делами и контролируя расходы. Тот факт, что владею землёй и всем, что по ней бегает, я – их нисколько не заботит.
— А почему вы с мамой безбожники?
— Как-то раз она шепнула мне, что все люди рождаются, не веруя в Создателя. И попросила самому подумать, что из этого следует.
— То есть я тоже родилась неверующей? — на этот раз глаза распахнула Мэри. — А потом меня убедили…
— Не огорчайся, — положил я софочкину руку на плечо подружки. — Ты не хочешь огорчать папу с мамой и ведёшь себя, как верующая. Я тоже не хочу огорчать папу с мамой и веду себя, как неверующая. А что там мы сами про себя об этом думаем – об этом никто не узнает. Главное – не попадаться.
Как-то душевно нам сиделось в кабаке, куда привела нас Мэри. Папа рассказывал обо всяких морских происшествиях, причем все они проводили к нехорошему финалу. Кажется, он просёк стремление подружек к мореплаванию и предпринимал серьёзные усилия, чтобы убедить их не лезть в мужское дело. И через раз в его повествованиях причиной катастрофы становился или обломавшийся у якоря рог, или оборвавшийся якорный канат. Как-то обычно эти с виду мощные веревочные тросы перетирались обо что-нибудь. Клюз, например. То есть, ту прорезь, через которую выставляются из борта. Но и об дно они тоже перетирались, что особенно неприятно, потому что обнаружению этот процесс не поддаётся, и своевременно принять меры не получается.
А еще в не слишком глубоководных гаванях свободные рога якорей, торчащие из грунта, неплохо играли роль рифов, проламывая днища кораблей. Размах-то у них ого-го!
Софочка вместе с Мэри охали и даже вскрикивали в самых впечатляющих местах, а я "срисовывал" фактическую компоненту из этих красочных повествований и напряжённо размышлял – вякать мне было некогда. Правильный якорь вспомнился мгновенно. Не знаю, как этот конструктив правильно называется, но на моторке, которую я использовал для выездов на рыбалку, такой имелся. Две лапы двузубой вилки без рукоятки качались вверх или вниз, потому что являлись единым целым. Между ними проходил тот самый шток, к концу которого крепится канат. Относительно него, если расположить его горизонтально, эти лапы поворачивались градусов на тридцать-сорок вверх или вниз. Если тянуть это по грунту, то вниз, потому что там ещё рёбра были на обойме в районе шарнира, которые, цепляясь за этот самый грунт, направляли рога вниз, где те работали на манер плуга. Но развернуться назад более чем на заданный угол рогам якоря не позволяла конструкция самой обоймы – её края утыкались в шток как раз на этих предельных углах.
