Гуташ поднялся, отшвырнул ногой табурет, и тот рассыпался, ударившись о стену. Примыкавшая к ней балка пошатнулась.
— Будет очень смешно, если мы сдохнем под обломками этого сарая, так и не добравшись до нанимателя, — скривился Фестер, потирая ушибленное бедро.
— А ты перди потише — тогда, может, у нас и будет шанс прожить эти часы, — прогудел Шрайн.
— Сидеть здесь и не высовываться, — еще раз напомнил проводник. — За вами следят. Не облажайтесь.
Когда за Гуташем закрылась дверь, Артанна разразилась тихим потоком ругательств. Джерт молча запустил нож в место, где всего за несколько мгновений до этого находилась голова проводника.
— Нужно было сделать это раньше, Медяк, — прошипел Йон и уставился на заляпанный какой-то жижей стол. — Не могу сказать, что это худшее место, где мне приходилось бывать… — В следующий момент лазутчик рухнул вместе со столом и скамьей. — Арзиматова дырка! Ладно, я передумал. Возможно, это — худшее.
Артанна смерила Йона сочувственным взглядом и, допивая остатки воды из меха, отрешенно наблюдала, как тот отряхивался и сыпал витиеватыми гацонскими пожеланиями, адресованными Гуташу, готовая согласиться с каждым произнесенным словом. Чем дальше, тем удивительнее становилось это вынужденное путешествие.
Миссолен.
«Встреча с Ладарием в его официальной резиденции? Что-то новенькое. Неужели у Коллегии закончились конспиративные квартиры?»
Демос старательно имитировал хромоту, ковыляя по скользкому полу коридора дворца Великого наставника. Получалось вполне убедительно. Темные мраморные плиты стен были отполированы до зеркального блеска, и канцлер мог с легкостью рассмотреть в них свое отражение — всклокоченные отросшие ниже плеч темные волосы, ошалевшие от торопливого подъема по множеству лестниц глаза, болезненная бледность, подчеркивавшая бугристые шрамы на лице.
«Экий я заморыш. Одевшись в рубище, буду напоминать бродягу-погорельца. Кажется, пора пригласить цирюльника, чтобы не пугать мою невесту раньше времени. Но едва ли это поможет, разве что вместо стрижки он пришьет мне новую физиономию».
Эклузумский дворец впечатлял. У Демоса создавалось впечатление, что каждый новый Великий наставник преследовал цель непременно затмить труды предшественников по части украшения этого места.
«Ладарий явно не щадил казны. Интересно, в какую сумму ему обошелся знаменитый Гранатовый кабинет? Чудо света — так о нем, кажется, говорят редкие счастливцы, увидевшие легендарную комнату воочию. Что ж, наконец-то я получил возможность приобщиться к прекрасному. Жаль, что за это придется платить разговором с Великим наставником».
