Сотница и сама не понимала, что ее дернуло вывернуть душу наизнанку перед Медяком. Джерт, следовало отдать ему должное, оказался хорошим слушателем — просто сидел и внимал, изредка уточняя детали, вызвавшие у него особый интерес. В остальном же он просто давал ей выговориться — как и обещал ранее.
И лишь закончив рассказ, Артанна осознала, насколько ей полегчало. Никаких камней с души не посыпалось, но дышалось свободнее. О сделанном она не жалела — наоборот, была рада, что в кои то веки заставила себя с кем-то об этом поговорить. Шрайн, даром что был старинным другом, спокойно слушать бы не стал — слишком давно знал и саму Артанну, и Веззама, вследствие чего был предвзят и молчать не мог. Наемница была рада, что буквально заставила себя излить все это дерьмо хоть на кого-нибудь, словно опасалась, что больше такая возможность могла ей не представиться.
— Ну что, все еще не надумал меня осуждать? — выбив погасшую трубку на пол, спросила она.
— За что? — Медяк сделал глоток и со стуком поставил стакан на слегка покосившуюся деревянную столешницу. — Но, если тебе важно мое мнение…
— Оставь его при себе.
Энниец пожал плечами.
— Понял. Заткнулся.
Наемница хотела было подняться из-за стола, но Джерт крепко схватил ее руку и заставил задержаться.
— Почему ты мне рассказала?
Она возмущенно уставилась на эннийца и узнала тот взгляд — внимательный, испытующий, не имевший ничего общего с ехидным прищуром заморского дурачка, которого зачем-то порой строил из себя Медяк. Так же он смотрел на того убийцу из «Рех Герифас». Такой же взгляд был, когда Грегор бросил его в темницу, и Артанна устроила допрос — та еще романтика посреди тухлой ссанины и кромешного мрака. Столько же настороженности было в глазах Джерта, когда Пираф привез новости из Гивоя. Был же нормальным человеком, когда хотел.
— Потому что завтра мы перейдем границу и окажемся во враждебном государстве, — выдержав его взгляд, устало сказала вагранийка и потерла глаза свободной рукой. — Мы будем предоставлены сами себе — без помощи, поддержки и даже необходимой информации о трясине, в которую полезем. Я нихрена о тебе не знаю, но хочу доверять. И если моя откровенность поможет заручиться твоей лояльностью, что ж, я готова поделиться парочкой секретов.
Энниец усмехнулся.
— Я бы прикрыл твою задницу и без этой исповеди. Ты же, в конце концов, мне платишь.
— Практика показывает, что многие наемники, почуяв запах жареного, несутся сломя голову спасать собственные шкуры, — ответила Артанна. — И лишь верные люди остаются до конца. Я не могу требовать от тебя верности, Медяк. Прошу лишь не вгонять в мою спину нож.
