Дядька Сергей Филиппович что-то сказал офицеру.
— Мы к царю! — крикнули сзади. — Пустите, стоять невозможно. Тут дети маленькие!
Хоругви, как бороды, на две стороны развевались над толпой. Передние ряды подняли повыше царские портреты.
Ухо засуетился. Подпрыгивая, он всё спрашивал:
— Где царь, где? Вышел уже аль нет?
— Люди, — крикнул кто-то, — нас опять не пускают! Где правда?
Толпа присунулась к солдатам. Офицер поднял руку.
— Отделение! — Вспрыгнули вверх винтовки, закачались неровной линией. — Пли!! — скомандовал офицер.
Винтовки выстрелили нестройно.
— Пугают! — крикнули сзади. — Холостыми бьют!
Толпа перед Федюней стала растекаться быстро, как вода перед быками моста.
— Пли! — крикнул офицер.
Ухо завалился на бок и выгнулся.
— Драгу-уны!! Бежим!
В толпу врезались драгуны. Шашки струились в морозном воздухе, лошади ржали. Федюня перелез через решётку сада. Из-за решётки он видел Ухо, который спокойно лежал на земле. На него налетела лошадь и наступила копытом прямо на живот.
Федюня бросился бежать вдоль решётки. Потом снова перебрался через неё.
«Как же так, как же так?! — думал он судорожно. — Значит, всё врали. Как страшно его обманули!»
Влево! Влево! Дыхание у него давно перехватило, отчаянно кололо в боку, на щеке замёрзла слюна, а он всё бежал.
Что-то случилось с Федюней в эту минуту, а что, он и сам не знал. Федюня бросился вверх по лестнице.
Александр Герасимович отворил дверь. Ни слова не говоря, прошёл в комнату, сел за стол. Федюня прошёл за ним. Александр Герасимович достал щёточку и причесал бороду, глядя в маленькое зеркало.
— Милый Фе-дю-ня, — сказал он, — что привело тебя сегодня ко мне? Если хочешь приходить в гости, то надо предупреждать заранее.
Он поднял голову, и тогда Федюня плюнул ему прямо в аккуратно причёсанную бородку. Александр Герасимович в изумлении протянул руки.
— Гадюка ты! — крикнул Федюня. — Гадюка! Гадюка! Гадюка! — и бросился в дверь.
Замешался на большой улице в толпу. Люди в толпе говорили:
— На Васильевском оружейный магазин разграбили. Баррикады строят.
Федюня добрался до Сенной площади. Там было посвободнее. У церкви лежало несколько тел.
Скорее, скорее! Вот и бараки. Вот и замёрзшее бельё на негнущихся верёвках. Цифра «5» на знакомой двери. Федюня вошёл в сенцы. В комнату. Посреди комнаты на стуле сидела тётка Марья. Нога её стояла в тазу, в который стекала кровь.
Дядька Сидор стоял у таза на коленях и ругался.
— Дура, — говорил он, — балда! Прямо по льду её понесло под пули.
