– Я работал над этим весь день, – сказал Габри. – Сочинять стихи совсем нетрудно.
– Значит, это было тридцать первого октября прошлого года? – спросил прокурор.
– Non. Это было первого ноября. Вечером на Хеллоуин мы оставались дома, раздавали сладости детишкам.[3] А вечеринка всегда на следующий день.
– Первого ноября. Кто еще присутствовал, кроме деревенских?
– Матео Биссонетт и его жена Леа Ру.
– Мадам Ру, политик, – уточнил прокурор. – Восходящая звезда в своей партии.
У себя за спиной месье Залмановиц услышал возобновившийся стук клавиш. Песню сирены. Доказательство того, что он сообщил нечто достойное названия «новости».
– Да, – подтвердил Гамаш.
– Это ваши друзья? Они оставались у вас?
Разумеется, прокурор знал ответы на все свои вопросы. Он задавал их ради присяжных и судьи. И репортеров.
– Non. Я с ними едва знаком. Они приехали с друзьями – Кэти и Патриком Эванс.
– Ах да. Эвансы. – Прокурор посмотрел в сторону скамьи защиты, потом опять на Гамаша. – Подрядчик и его жена архитектор. Они строят стеклянные дома, кажется. Тоже ваши друзья?
– Тоже знакомые, – твердым голосом поправил его Гамаш.
Ему не нравилось подобное передергивание.
– Конечно, – сказал Залмановиц. – А почему они оказались в деревне?
– Это была ежегодная встреча. Они дружат со школы. Учились в одной группе в Монреальском университете.
– Им всем теперь немного за тридцать?
– Oui.
– И как давно они приезжают в Три Сосны?
– Четыре года. Всегда в одну и ту же неделю в конце лета.
– Однако в этом году они приехали в начале ноября.
– Oui.
– Странное время для приезда. Листья опали, а снег для катания на лыжах еще не выпал. Погода довольно тоскливая, правда?
– Может быть, номера в гостинице стали дешевле, – услужливо подсказал Гамаш. – Там довольно уютно.
Когда сегодня рано утром он уезжал из Трех Сосен в Монреаль, Габри, хозяин гостиницы, подбежал к нему с пакетом оберточной бумаги и кружкой кофе в дорогу:
– Если вам придется говорить о гостинице, то скажите что-нибудь вроде «прекрасная». Или «прелестная».
Сказать так вовсе не означало солгать. Гостиница в помещении старой почтовой станции по ту сторону деревенского луга, с ее широкой верандой и высокими коньками на крыше, была прелестна. В особенности летом. Как и у всех других домов в деревне, у гостиницы был сад перед входом, где цвели старые многолетники: розы и лаванда, шпили наперстянки и душистые флоксы.
– Только не говорите «потрясающая», – посоветовал Габри. – Звучит агрессивно.
