– С тобой все в порядке? – спросил Арман.
– Я нашла кобрадора.
Наступила короткая, секундная, пауза, в течение которой мир изменился. Ее слова повисли в воздухе, и эти двое мужчин на миг застыли.
– Говори, – сказал Гамаш, вставая и глядя на Жана Ги.
– Он в цокольном помещении церкви. Я спустилась в кладовку, чтобы достать вазы для свежих цветов, а он там.
– Он тебя ударил?
– Нет. Он мертв. Там кровь, Арман.
– Где ты?
– Дома. Я заперла дверь церкви и пришла сюда позвонить.
– Хорошо. Там и оставайся.
– Я еще не звонила в «девять-один-один»…
– Я сам позвоню.
Он посмотрел на Бовуара, который уже начал набирать номер.
– На тебе есть кровь?
– Да. На руках. Я наклонилась и дотронулась до его шеи. Маска все еще остается на нем, но он холодный. Наверно, не нужно было к нему прикасаться…
– Ты же должна была выяснить. Мне жаль…
– Это не твоя вина.
– Non, я говорю, мне жаль, что придется попросить тебя кое о чем. Пожалуйста, не мой пока руки.
Наступило молчание, пока до Рейн-Мари доходили его слова. Она хотела спросить почему. Хотела возразить. Даже попросить. На мгновение, на долю секунды она разозлилась на него. За то, что обращается с ней как с любым другим свидетелем.
Но это прошло. Рейн-Мари понимала, что она ничем не лучше любого другого свидетеля. А он был копом.
– Понимаю, – сказала Рейн-Мари. И это действительно было так. – Только поспеши.
Гамаш уже выходил за дверь. Бовуар шел следом.
– Я ухожу. Все мои встречи отменяются, – сказал он, торопливо шагая по приемной мимо мадам Кларк.
Она не стала задавать вопросов, не промедлила ни секунды:
– Да, сэр.
Гамаш и Бовуар быстро прошли по длинному коридору к лифту.
– Жан Ги вызвал «девять-один-один», агенты приедут через несколько минут. Позови Клару и Мирну, пусть побудут с тобой. Я выезжаю. Хочешь, чтобы я оставался на связи?
– Нет, я позвоню Кларе и Мирне. Поспеши, Арман.
– Я спешу. – Он отключился и велел Бовуару: – Вызывай Лакост.
– Уже. Она высылает бригаду.
Бовуар прибавил шагу, чтобы не отстать от Гамаша.
Они провели вместе бессчетное количество расследований. Были рядом во время арестов, допросов и перестрелок. Во время страшных событий и праздников.
На похоронах и на свадьбах.
Жан Ги видел его в радости и в скорби. Сердитым и озабоченным.
Но никогда не видел Армана Гамаша в отчаянии.
До этой минуты.
И еще в ярости.
Оттого, что руки Рейн-Мари в крови.
Они помчались в Три Сосны с сиреной, по дороге связавшись с местным отделением Квебекской полиции. Приказали не входить в церковь и охранять ее.
