Темная фигура шевельнулась, чуть изменила положение.
И теперь смотрела на него.
* * *
– Как долго вы там оставались?
– Час, может, больше. Наблюдать было трудно. Темная фигура в темноте. Когда я вывел погулять собак, его уже не было.
– Значит, он мог уйти в любое время? Даже сразу после того, как вы сели. Вы ведь не видели, как он уходил?
– Не видел.
– Вы не могли задремать?
– Мог, но, вообще-то, я человек, привычный к слежке.
– К наблюдению за другими. У вас с ним это общее, – сказал Залмановиц.
Эти слова удивили старшего суперинтенданта Гамаша, он вскинул брови, но кивнул:
– Пожалуй.
– А на следующее утро?
– Он вернулся.
Судья Корриво решила, что пришло время объявить перерыв.
Старшему суперинтенданту предстоит провести в свидетельском кресле немало дней. Объяснять, отвечать, подвергаться перекрестным допросам.
В зале заседаний к этому часу стало нестерпимо душно, и она, уходя, попросила охранника включить кондиционер на время перерыва.
Открывая сегодня утром заседание суда, Морин Корриво радовалась, что ее первое дело об убийстве в качестве судьи будет простым и понятным. Но теперь в ее голову начали закрадываться сомнения.
Не то чтобы она не могла следовать закону. Следовать закону было просто. Даже появление фигуры в мантии в деревне, пусть и странное, легко подверстывалось под ясные законы.
Но потеть сильнее, чем от стоявшей в зале невыносимой духоты, ее заставляла необъяснимая враждебность, так быстро развившаяся между прокурором и его же собственным свидетелем.
И не каким-то обычным свидетелем. Не каким-то обычным полицейским, который произвел арест. А главой всей Квебекской полиции, черт побери.
Прокурор не просто играл на нервах старшего суперинтенданта, он делал это с особой изощренностью. И месье Гамашу это не нравилось.
Судья Корриво еще не набралась судейского опыта, но, проработав немало лет адвокатом, стала опытным судьей человеческих действий и реакций. И природы.
В зале судебных заседаний происходило что-то еще, и судья Корриво твердо решила выяснить, что именно.
* * *
– Или я чего-то не понимаю, или процесс уже понемногу съезжает с рельсов? – спросил Жан Ги Бовуар, присоединившись к боссу в коридоре Дворца правосудия.
– Вовсе нет, – ответил Гамаш, отирая платком лицо. – Все идеально.
Бовуар рассмеялся:
– И под «идеально» вы имеете в виду merde.[7]
– Именно. Где Изабель?
– Уехала, – ответил Бовуар. – Организаторская работа в управлении.
– Хорошо.
Изабель Лакост служила главой отдела по расследованию убийств, которым прежде руководил Гамаш. И он, уходя, выбрал именно ее для этой работы. Назначение Изабель вызвало немало недовольства. Гамаша обвиняли в фаворитизме.
