Эти двое никуда не торопились. Казалось, все остальные бежали от них… наверно, так и было.
Петер решился не сразу, он долго переминался с ноги на ногу, собираясь с духом, кусал губы. Пока наконец не понял, что девочка смотрит прямо на него. В упор, глаза в глаза даже с такого расстояния. И в этих глазах — отблески огня. Старик тоже смотрит, но иначе, чуть подслеповато, небрежно, по-человечески… но она!
Это было так, словно ударила молния.
Петер вздрогнул и решился наконец.
Это действительно была айяра. Петер никогда раньше не видел их, но вблизи ошибиться было нельзя. Не бывает людей с такими глазами… вроде бы ничего особенного — широко распахнутые, голубые, с пушистыми детскими ресницами, но… но… что в них такого сложно сказать. Там, внутри, глубоко, плещется огонь, этого не видишь, но чувствуешь кожей. Невозможно не чувствовать. Айяра смотрит прямо, словно сквозь тебя, и в тоже время заглядывает в душу, видит насквозь. Волосы дыбом встают от такого взгляда.
Айяра даст, айяра заберет… Жизнь может дать. Вылечит, едва коснувшись, хоть с того света вытащит. И раны затягиваются на глазах, и болезнь отступает… Айяра защитит и айяра убьет. Сожжет дотла. Как ребенок, отзываясь добром на ласку, молниями на испуг. Не со зла… Молниями как плачем. Сама не понимая.
Не зря их так боятся…
А еще у нее блеклые, потрескавшиеся губы и белое, почти кукольное личико… почти такое же, как у морских теней, фарфоровое… из-под низко надвинутого капюшона выбивается золотистый локон… худые плечики, тонкие пальцы, потрепанные дырявые сапожки.
Все это так странно, почти не вяжется в одно целое.
От старика за версту шибает перегаром.
— Ну? — говорит старик.
У него глухой, надтреснутый голос и мутный взгляд. Петер непонимающе смотрит на него, еще не до конца придя в себя.
Старик чешет небритый подбородок.
— Ну, че встал, парень? Рассказывай, что там у тебя, и пошли.
* * *
Кайя испугалась. Увидев айяру, она замерла, всматриваясь, а потом закричала.
— Нет! Зачем ты привел ее, Петер! Уходите!
Айяра тоже настороженно замерла, а дед резким отработанным движением притянул ее к себе, прижал, закрывая рукавом лицо.
— Дура! — рявкнул на Кайю. — Чего орешь? А если она испугается? Как шарахнет, пол деревни вашей разнесет!
Мать стояла очень тихо и собрано, вытянувшись, стискивая пальцы до хруста.
— Пожрать что есть? — осведомился старик.
— Пироги с рыбой есть, — осторожно предложила мать.
Пока старик ел, айяра стояла посреди кухни, неподвижно, словно столб, безучастно. Кайя опасливо косилась на нее, мать прятала глаза. За перегородкой, в соседней комнате лежала Луцинка… Они ведь успели? Все будет хорошо?
