Нас привезли на велодром. Меня били меньше, чем других. Один из товарищей, Хосе Сепульведа из Рабочего и народного движения, упал без сознания, и мы подошли к нему, чтобы помочь. Расстегнули рубашку и увидели, что вся грудь у него в ожогах от сигарет и на левой руке у него не хватало одного ногтя. Его вырвали ему во время допроса.
Через некоторое время он очнулся и рассказал нам, как его допрашивали. Его привезли вместе с женой, ее зовут Патрисия Рейес. Их взяли 4 октября, как и меня и моих товарищей по банковской кассе. Этих двух привели в комнату, где находились четыре следователя, все в военной форме. Над его женой издевались и пытали ее у него на глазах, а он был связан по рукам и ногам.
Ее посадили, совершенно раздетую, на пол и глумились над ней. А его насильно заставляли на все это смотреть. Он говорил нам, что ему не стыдно рассказывать обо всем том, что сделали с ним и его женой, поскольку он уверен, что кто-то из нас выйдет отсюда живым и разоблачит все это, назвав имена. Выполняя его поручение, я и рассказываю тебе обо всем этом.
На том же допросе, когда оба они были раздеты догола, ее привязали к железной скамейке лицом вверх, а его заставили лечь на нее. Глумясь и издеваясь, палачи связали их вместе железными цепями по ногам и спине и через лежащих в таком положении пропустили электрический ток, да не один раз. В этом и состоял допрос, их ни о чем не спрашивали.
Вспоминаю, как впервые мне дали поесть. Кусок хлеба размером 10 на 10 сантиметров и 3 сантиметра толщиной, хлеб довольно черствый. Затем нам вручили алюминиевые тарелки, мы должны были встать в очередь и каждому дали по поварешке еды из котла. Это была фасоль, или, лучше сказать, вода, где плавало немного фасоли. Мне досталось ровно 30 фасолин, из которых 27 были съедобными, а 3 никуда не годились. Но и плохие я также съел. Мне повезло, мне досталось больше, чем моим товарищам. Хосе досталось всего 12 фасолин, а Герману—17, другому товарищу, имени которого я не помню, досталось 19 фасолин. И это была единственная еда за весь день. После я узнал, что комиссии Красного Креста показывали список, согласно которому нам всем давали мясо и фрукты.
Если какому-то солдату срочной службы казалось, что кто-то из нас выбрасывал еду, сразу же следовало наказание. Одного нашего товарища по камере два раза заставляли выливать свою порцию. В полках тоже практикуют такое иногда: заставить солдата выбросить свою порцию, при этом говорят, что это для того, чтобы научить его безоговорочно подчиняться. Так вот, это же «упражнение» они проделывали и с нами.
