Один из ученых так комментирует это явление: «С конца прошлого века чилийские вооруженные силы были инородным телом внутри системы, искавшей свой собственный путь… Несмотря на многочисленные попытки сблизиться, ни армия, ни флот не смогли добиться слияния с олигархией… Пренебрежение последней еще более укрепляло и углубляло союз между офицерами обоих родов войск. Мало-помалу в стране возник остров, полностью независимый и населенный членами вооруженных сил. Народ считал их деятельность своего рода представлением, которому обязательно следует аплодировать, а не принимать всерьез. Народ рассматривал вооруженные силы единственно как орудие защиты Конституции».
«Что происходило внутри вооруженных сил? Солдаты срочной службы являлись в своей массе выходцами из бедных слоев, поскольку студенты и дети родителей из средних слоев и богачей не были расположены терять год-полтора и в то же время попасть под иронические взгляды своих сограждан. «Остриженные» обучались по строгим прусским правилам и находились, помимо своей воли, под воздействием перекрестного огня противоположностей: в казармах — значительное лицо, снабженное оружием, вне казармы— презираемый человек».
Офицеры, абсолютные хозяева в военных казармах, поддерживали этот образ своего собственного превосходства, замыкаясь в своем обычном кругу в полках и казино. При посещении любого гражданского собрания они предпочитали снять мундир и надеть цивильное платье; в этом лишний раз проявляется чувство превосходства над невоенным миром.
В то же время понятны и те симптомы разногласий, что появились в среде чилийских военных. Вот что рассказывает об этом, основываясь на своем личном опыте, один из чилийцев иностранного происхождения: «К какому бы роду войск он ни принадлежал, любой офицер готовится к тому, чтобы в любой момент участвовать в войне. Он всегда готов начать действовать. Однако для чилийских военных эта готовность действовать никогда не стала необходимостью. В то время как вне страны есть и такие, кто на деле выполняет свои профессиональные обязанности, к которым они готовились, чилийские военные вынуждены обрекать себя на бездействие. Это разлагает их сознание; они знают, что становятся бесполезными».
«Хотел бы поведать тебе об одном разговоре, состоявшемся с офицерами флота в последние месяцы войны в Корее, который ясно отражает настроения того времени. Разговор шел о войне, во время выпивки языки развязались… Один говорил: «Нас готовили к войне. Почему же мы не можем участвовать в ней в качестве добровольцев? Мы поднакопили бы опыт, который оказался бы нам весьма полезным…»
