Так вот, рядом с авианосцем «Энтерпрайз» в Вальпараисо мы находились два дня, сливая ему нефть, и в качестве премии за эту трудную работу нас, нескольких унтер-офицеров, отправили с визитом на корабль. Все чилийские офицеры побывали на «Энтерпрайз», и, чтобы не обидно было, нам тоже разрешили посетить его. Мы, чилийцы, оказались участниками грандиозной пьянки на борту авианосца, нас принимали «очень хорошо». К нам прислали трех негров, поскольку другие американские офицеры не пожелали прийти. А эти негры пришли, уже подвыпившие, пообедать с нами в унтер-офицерскую каюту, поскольку и сами были сержантами. Они не пили наше вино, а пришли со своей выпивкой. Они вели себя очень вызывающе, разговаривали только между собой, насмехались над всем, что видели, а кончили тем, что напились и ушли, никому не сказав ни слова.
Три дня спустя часть экипажа пригласили познакомиться с «Энтерпрайз», но мы сказали, что предпочитаем провести этот свободный день на берегу. Но стоило посмотреть, как дерутся за приглашение посетить американский корабль наши офицеры. Все три дня, пока мы стояли рядом, наши офицеры поднимались на авианосец, чтобы выпить, купить сигареты, зажигалки, виски и другую контрабанду. Обменивали также наши деньги на доллары. И в день окончания работ американцы с большой снисходительностью предоставили нам возможность познакомиться с «Энтерпрайзом». Но мы совсем не были расположены лизать им ноги, как наши офицеры, и никто не пошел. С нашими ребятами, что работали на перекачке нефти на американском корабле, они обращались как с индейцами, бросали им жевательную резинку, шоколад. А наши офицеры не обращали на это внимания, они были счастливы отношением к ним со стороны американцев.
Разговор с социологом
Журналист:На чем основывается пренебрежительное отношение военных к собственному народу?
Мартинес: В нашей стране одной из характерных черт средних слоев, а это утверждаю не только я, об этом же говорит даже Фрей в одной из своих книг, является их неопределенность в плане политическом, что ведет к оппортунизму и карьеризму. Средние слои, зараженные карьеризмом, стремлением занять место повыше, такое же, как и крупная буржуазия, всегда испытывали особую ненависть ко всем, кто плохо одет. К примеру, они испытывают подлинную ненависть к грязному человеку. Они не задаются при этом вопросом, что, может быть, этот человек идет с работы или что дома у него нет воды; и даже больше, они ненавидят не только грязного человека, но и просто того, кто одет в поношенное или старое платье, только поэтому они называют его грязным и сторонятся его. Хорошо известно положение в государственных школах, где часто создается ситуация, когда бедно одетый ребенок сразу же становится предметом отчуждения. Я сам учился в двух государственных лицеях в бедных районах, где учились и многие дети средних и мелких служащих, и они плохо относились к тем ученикам, которые были одеты хуже их. Так вот, все это в общественной жизни приобретает другие масштабы. Это уже необъяснимый страх перед тем, что в определенный момент рабочий класс, крестьяне займут какое-то место в руководстве страной. В связи с тем что вместе с Сальвадором Альенде к власти пришли рабочие, крестьяне и эти «плохо одетые босяки» стали даже министрами — все это вызвало шок в средних слоях и у буржуазии вообще; а отсюда и в среде военных. Ненависть к народу стала предметом их повседневных разговоров. Вспомним презрительные прозвища по отношению к людям из Народного единства: все эти «вонючки», «грязнули»… «Плохо одетые» пришли к власти, это ведет к катастрофе. Досада чувствовалась повсюду: на политических митингах, в печати, у домашнего очага. А молодые люди, обучающиеся в военных училищах, помимо той порции ненависти к народу, которую они приобретают в своих академиях и частях, ощущают такое же давление еще и со стороны своих близких. И тогда человек просто никак не может освободиться от этого, он живет в обстановке необъяснимой ненависти к народу. Это главное в его жизни.
