Думаю, что это он на меня донес. 17 октября около 11 часов утра трое военных одетых в гражданское, забрали меня прямо из класса и отвезли в кирасирский полк, расквартированный в Винья-дель-Мар, и отдали в распоряжение полковника Подеста.
Как только привезли, то сразу же изолировали. Меня зарегистрировали и поместили в камеру. В 4 часа пополудни пришел капрал, обмотал мне голову моей безрукавкой и повел на допрос к следователю.
Меня спросили, как зовут, и сразу же стали бить кулаками по лицу и по ребрам, а ногами пониже живота. Спрашивали о каких-то моих связях с армией. Только здесь я узнал, что меня обвиняют в действиях против вооруженных сил и незаконном хранении пистолета. По всей видимости, оба обвинения были сфабрикованы.
Я понял как там, на допросе, так и позднее, что донос исходил от ректора лицея и Карлоса Алонхи, который раньше состоял в «Революционной радикальной молодежи» и при поддержке сторонников Народного единства был избран в 1971 году председателем центра учащихся лицея; тогда мы и познакомились. К моменту переворота Алонхи служил в армии. Он всегда стремился показать себя сверхреволюционером, а теперь носил форму младшего лейтенанта и превратился в неумолимого преследователя левых студентов.
Среди палачей из кирасирского полка помню капитана Лойолу, но худшими из всех были лейтенант Паредес и сержант Сальгадо.
В 10 часов ночи меня отправили в карцер. Там уже находился арестованный солдат по фамилии Арос; позднее я узнал, что он участвовал в аресте многих людей. Возможно, он выполнял обязанности провокатора. Примерно в 2 часа утра открылась дверь карцера, меня осветили фонарями, спросили, не «освежил ли я память», и потом держали меня весь день на ногах, без пищи, постоянно избивая в живот и лицо.
Позднее пришел сержант и повел меня на второй этаж здания, позволил мне умыться и дал кофе с молоком.
В субботу на той же неделе меня снова повели на допрос. Я был в отчаянии, ибо меня беспрерывно били, ничего не спрашивая. Иногда мне угрожали расстрелом. Как-то меня посадили на табуретку и заставили прослушать магнитофонную запись; очень ясный голос, в котором, без сомнения, я тотчас узнал голос Карлоса Алонхи, говорил, что у меня есть пистолет.
Другим, кто выделялся в кирасирском полку своей жестокостью, был военный фельдшер по фамилии Хоркера. Нас он бил из чистого удовольствия. Когда после допросов мы попадали в его руки, он бил нас, открывал заново раны и лил на них без нужды спирт.
