— Вот как… А что, он действительно погорел на взятке?
— Не доказано. Но шуму по этому поводу было немало. Ему даже пришлось уволиться из милиции. В ранге капитана.
Пантов задумался. Действительно, если все-таки заострить внимание на опровержении фактов, которые в его жизни имели место, то дело обязательно дойдет до судебного разбирательства. И от этого в выигрыше останется только редакция газеты: процесс позволит журналистам публиковать репортажи из зала суда. Видимо, этого и добивается Агейко. Но Вован прав: никаких разбирательств. Нужно опубликовать компромат против самого Агейко, и пока общественность будет рассуждать, кто больше выпачкан грязью, он, Пантов, сможет провести избирательную кампанию и добиться места в думе нового созыва. А там, попробуй, достань его…
Пантов дружелюбно улыбнулся:
— Ты молодец, Неаронов. Голова у тебя хоть и ветреная, но соображает в правильном направлении. Так и быть, награжу тебя медалью.
Помощник взял поднос.
— Куда мне ее, на задницу повесить, что ли? Вы мне лучше другую услугу окажите, Михаил Петрович.
Пантов с папкой для заседаний уже стоял около двери.
— Что еще натворил?
— Менты меня повязали. Попросите Махиню ликвидировать протокол о сегодняшнем происшествии в доме отдыха.
— Бляха-муха! За что?
— Долгий разговор…
— А ты коротко.
— Ну, словом, одну сучку не поделили…
— С кем не поделили? — перебил его Пантов. — С Бобаном, что ли?
— Нет, не с Бобаном. Мы ведь с ним как братья. С охранниками дома отдыха.
— Откуда сучка-то?
— Известно откуда. Из заведения мадам Петяевой.
При упоминании знакомой фамилии Пантов вздрогнул, но тут же взял себя в руки и только нервно постучал пальцами по двери:
— А сам-то разве не мог эти вопросы решить с милицией полюбовно?
— Принципиальные, мля, попались…
— Что же ты раньше молчал?
— Да как-то с порога неловко было обременять вас своими просьбами. Дело-то, в общем, пока терпит.
— Хорошенькая хоть девчонка-то? — заговорщицки улыбнулся Пантов.
— Так вы ее, наверное, видели.
— Где ж я ее мог видеть?
— Известно где. У той же Петяевой. Разве она вам новеньких не показывала, когда вы у нее отдыхали в субботу?
Пантов, уже было открывший дверь, чтобы бежать в зал заседаний, словно статуя, застыл на пороге.
— Где я отдыхал?
— Известно где, Михаил Петрович. Чего теперь греха таить, я тоже иногда пользуюсь услугами девчонок из этого заведения.
Пантов прикрыл дверь.
— А что же ты, бляха-муха, строишь из себя агнца невинного! Значит, ты знал, где я был, и ничего не сказал про статью в газете!
