Вся спина Ивона в кровавых царапинах и синяках, но он совершенно не чувствует боли. Сейчас он безумен. Его глаза горят багровым огнем, удлинившиеся клыки ни в какую не хотят вернуться в прежнее состояние, черты лица заострились настолько, что скоро прекрасное лицо примет свою боевую ипостась. Еще никогда в жизни он не терял головы настолько.
Терпения еле хватает на то, чтобы порвать к чертовой матери всю мешающею одежу и, наконец, прижаться голой грудью к такой же обнаженной коже. Он намеренно пытается взять верх и подчинить непокорного альфу. Чтобы овладеть, заклеймить и навсегда привязать самой прочной цепью к себе. Но у Кая другие планы. Он не уступит… Не сейчас… Эта ночь принадлежит ему, как и это восхитительное существо. Единственное равное ему во всем…
Одним рывком перевернувшись, он оказывается сидящим на полу и тянет на себя своего вампира. Усаживая на себя и сжимая до боли крепкие бедра, вцепляется клыками в незащищенную шею блондина. Тот глухо стонет и с двойным усилием принимается стаскивать одежду с альфы.
Цепочка багровых укусов. Царапая белую кожу на спине и дурея от одного только запаха. Кай урчит как довольный кот и вылизывает шею Ивона. Вкусный, такой мягкий и возбуждающий. И каждый крик льется в уши волка. Его когти рвут ткань штанов и, отбросив в сторону, привлекают к себе уже полностью обнаженное тело мечника. Тот уже совершенно не соображает, а только стонет, когда чувствует горячую, как огонь, кожу темноволосого мужчины. Они трутся друг о друга как дикие звери, только подстегивая возбуждение.
И здесь уже совсем невмоготу. Стоит только взглянуть на румянец, ровно покрывающий совершенное тело. Серебряные волосы, разметавшиеся по плечам, и дикий блеск алых глаз. Кай глухо рычит и, схватив вампира за плечи, дергает на себя. Его руки блуждают по крепкому телу, очерчивая каждый позвонок, каждый шрам, и, достигнув копчика, совершенно нагло ныряют в ложбину. Когти царапают ягодицы и прижимают ближе. Пока пальцы другой руки, смоченные в крови, гладят сжавшиеся колечко мышц. Они грубо вторгаются внутрь и причиняют невыносимую боль.
Ивон шипит и снова вонзает клыки в горло оборотня. Тот рычит и еще крепче прижимает его к себе. Настолько, что между ними не остается ни малейшего пространства. А пальцы продолжают свое дело и растягивают вход. Они входят глубже, не останавливаясь даже тогда, когда блондин начинает уже поскуливать и, отпустив шею брюнета, утыкается носом в его ключицы.
