Дверь тихонечко открывается, и осторожные шаги заглушаются ворсистым ковром. Джулиан оглядывает комнату и фыркает. Он не спешит включить свет и смотрит на расслабленную спину Алана. Когда он заговаривает, даже его голос становиться тихим, словно он боится разрушить покой друга.
— Ну, и чего сбежал? — тихо спрашивает он.
— Устал от этого Питера. Ну, и приставучим он оказался, — пробурчал Алан.
О, темноволосый парнишка был в шоке, когда вечером увидел дизайнера. Умытый, с уложенными волосами и подходящей одеждой, он мало напоминал того грязного рабочего, измазанного краской и пылью, одетого в жуткий комбинезон и с банданой на голове. Пока канадец пытался привлечь его внимание, Алан развлекался тем, что доводил мальчишку своими весьма невинными, но одновременно колкими словами. Ууууу, утренний инцидент здорово разозлил Салливана.
— Мальчик хотел произвести на тебя впечатление, — насмешливо сказал Джулиан и, скрестив руки на груди, прислонился плечом к дверному косяку.
— Впечатление пусть производит в постели своего любовничка, — скривился блондин и снова затянулся, — а то у его папика, видимо, от «недовпечатления» крыша едет.
— Ты сегодня так на них смотрел, что любой бы вызверился, — возмутился русоволосый.
— А мне, может быть, жаль его, — с вызовом произнес Алан и обернулся.
Джулиан непонимающе моргнул.
— А может, этот Питер и вправду его любит?
На это блондин только громко засмеялся и чуть не выронил сигарету. Джулиан сузил глаза, а друг, наконец, вдоволь нахохотавшись, перевел дух. Его губы растянулись в насмешливой улыбке, а глаза заблестели.
— Любит? — хмыкнул Алан, — о да! Его банковский счет и дорогие подарки. Неужели ты не видел то, как он морщится, видя Голливудский оскал своего «котика», когда никто типа не смотрит. Ты же отлично знаком с этой породой. Им лишь бы побольше бабла, и они с радостью раздвинут ноги не только перед уродом, но даже перед трупом. Да и что-то я не видел Валгири, страстно лобзающего его стопы. Любовь… Ха!
Несмотря на жестокие слова, дизайнер был прав. Он так и продолжал стоять, оперевшись спиной о каменную балюстраду. Окутанный дымом и вертящий в руках бокал на тонкой ножке.
— Ты — циник, Ал, — покачал головой Джи-Джи.
— Нет, друг мой. Я — реалист, — ответил Алан и, допив свое вино, снова отвернулся.
Никто из них так и не заметил пару желтых глаз, сверкающих за полуприкрытой дверью…
