– Так где, говоришь, ночью шлялся?
– Не чуди, капитан. Ты ж сам у меня был. Куда мне шляться?
Гера задумчиво разминал в пальцах «Мальборо». И сам был задумчивый. Не сказать – пришибленный.
– Это да, – наконец ответил он, – бакш от тебя слегка пёр застарелый. Водка с пивом, а?
Ну да, вспомнил Дмитрий, Геракл ещё в школе милиции любил спорить, что по перегару определит, кто чего с чем намешал. И всегда выигрывал. Ему бы да в ищейки с таким нюхом. Так ищейка и есть. Ходит кругами, принюхивается… друг детства.
– А дверь мне чего сразу не открыл?
– Слушай, Гера, давай чётко, что у нас тут: допрос подозреваемого, опрос свидетеля, или как?
– Для определённости – разъяснительная беседа. Я тебе даже бумажки официальной не прислал, не заметил?
– Да! – Дмитрий в ярости загасил «бычок», смяв мундштук. – Сидел с близнецами, проводил сеанс чёрной магии, тут твой звонок, я их в окно, благо – первый этаж, быстро глоток водки, прикинулся сонным… Тебе это надо услышать?
– А ты не горячись, чегевара. Потому как дело тут – государственной важности. Я тебя предупреждал – не лезь. Предупреждал?
– Да где ж я лез?
Геракл, наконец, закурил.
– А что я должен думать? На пивняке они к кому пришли? К тебе пришли. Скажешь, случайность? Допустим. Только работа у нас такая, что не верим мы в случайности. Мы Комитет Государственной Безопасности. Государственной! Книжка такая полезная есть, больше в самиздатах распространяют, а я бы её миллионными тиражами. «Жук в муравейнике» называется – не читал? Зря. А я по роду службы… Там хорошо сказано, что наше дело – при малейшем подозрении на появление чёрта организовать производство святой воды в промышленных масштабах. И пусть мы ошибёмся и над нами будет хохотать весь мир… пусть мы ошибёмся…
А ведь плохо тебе, сукин сын, понял вдруг Дмитрий. И колбасит тебя, и штырит, и не знай я тебя, спортсмена, коммуниста, образцового семьянина, решил бы, что обдолбался ты дрянью какой редкостной, а теперь ловишь отходняк.
– Дожать не хочется? – негромко сказал Дмитрий.
– Что?
– Дожать. Как того студента.
Взгляд Геры сделался страшен. Нет, не ярость полыхнула в нём, не злость: пустота и холод безумия глянули бездонными колодцами на оторопевшего старлея.
– Забудь, – чужим скрипучим голосом произнёс Геракл. – Никогда. Или убью. Сразу.
– Извини, Гера. Извини.
Геракл завозился с очередной сигаретой, сломал несколько спичек, подкурил.
– Теперь о главном. Я задерживаю тебя на неопределённый срок. Посидишь в нашем ИЗО. Так надо, прежде всего, для твоей безопасности. И не только твоей. Мы задержали всех, кто контактировал с феноменом.
